— именно в эту минуту на работу приехал завлаб. Сняв трубку, тот сразу стал жаловаться на то, что по городу нельзя проехать, везде полицейские патрули, народ злится и не может никуда уехать, и если Андрею жизнь дорога, пусть-ка он лучше сидит дома и никуда сегодня не ездит.

— Ты прочитал нировские отчёты? — без всякого перехода спросил он.

— Читаю, Борис Петрович, — заверил Андрей, — сегодня всю ночь штудировал монографию Дерябина. Вы не поверите, у меня вся подушка мокрая!

— Это отчего же? — изумился заведующий.

— От восторга, Борис Петрович, от самого неподдельного и искреннего восторга. Вы не можете представить, до чего мне понравилась монография профессора Дерябина. Особенно то место, где он пишет про линейный вклад в магнитную составляющую микродоменов ферромагнитных сплавов при сверхнизких температурах. Это настоящий научный шедевр, я нигде не встречал ничего подобного!

— Ты так считаешь?

— Именно так! Как я сказал, так и считаю! В общем, я к вам заеду на днях, и мы обменяемся мнениями. Хорошо?

— Хорошо! Обязательно обменяемся! Буду рад и счастлив!

Андрей положил трубку на рычаг и улыбнулся. Приятно иметь дело с воспитанными людьми. Особенно — с учёными! Такие непосредственные, милые люди. Всему верят! Потому и проворонили свою науку, что слишком доверчивые. Время сейчас не то, ох, не то сейчас времечко, чтобы доверчивыми-то быть!

Недолго посокрушавшись, Андрей оделся потеплее и вышел на улицу. Хотелось на солнце, на свежий мартовский воздух. Спокойно пройтись среди деревьев, ни от кого не бегая и не прячась. Здесь-то уж его искать не будут. Во всяком случае, в лесу за объездной дорогой. В этих лесах Андрей когда-то собирал грибы — рыжики, маслята, подберёзовики, волнушки, сыроежки, грузди и опята — правда, всё в разных местах. Андрей решил направиться в сосновый лес, до которого было пять километров по укатанной просёлочной дороге. Лучше нет отдыха, чем бродить по солнечному весеннему лесу, неспешно оглядывая пробуждающиеся деревья, прислушиваясь к малейшему шороху, ёжась от холода в тени и жмурясь от яркого солнца на полянах среди темнеющих проталин. Снег уже кое-где растаял и показалась бурая земля с прошлогодней травой. Нет ни мух, ни комаров, ни пауков с их паутинами. И так тихо, так тихо, словно нет никого на свете! Ни самолётов, сжигающих тонны топлива и кубометры кислорода, с оглушительным рёвом проносящихся в заоблачных высях. Ни испепеляющих войн. Остановились все на свете биржи, а бизнесмены удалились на покой. «И чего людям не живётся?» — в который уже раз спросил себя Андрей и в который раз не нашёлся, что ответить. Мир необъясним. Он не поддаётся здравой логике. Все философы, сколько их ни было, все они выражали свою субъективную точку зрения, но никто так ничего толком и не объяснил — начиная с Платона и Пифагора и заканчивая русскими «космистами» вроде Умова и Фёдорова. Андрей медленно шёл среди деревьев, иногда нагибался и срывал засохшую травинку, подносил её близко к глазам и внимательно рассматривал, словно пытался понять тайну мироздания. Ничего ему от леса не надо было, кроме тишины и покоя, кроме чувства умиротворения. Чистый воздух холодил грудь, и ощутимо прибывали силы, легче становилось на душе, светлела голова, раздвигались горизонты. Жизнь снова становилась простой и понятной — такой, какой она и должна быть.

Он вернулся домой освежённый и успокоившийся. Природа внесла в его душу ясность, дала силы для дальнейшей борьбы. Борьба только начиналась — это он понимал. Так же он понимал, что конца этому не будет. Вернее, конец наступит, когда он сам кончится как человек, как мыслящее существо. Пока же он решил навестить Змановского и кой о чём его порасспросить. Кроме того, ему хотелось повидать друга детства, посидеть в непринуждённой обстановке, поговорить по душам.

Он вышел на улицу и остановил частника. Тот охотно согласился его подбросить до Грановщины. Ехать было недалеко — километров десять. Дорога отличная, а оплата — превосходная. В два часа Андрей стоял перед уже знакомой калиткой из толстых чугунных прутьев и давил на кнопку звонка. Частника он отпустил, и теперь ему ничего не оставалось, как проникнуть в дом любой ценой. Идти обратно десять километров не хотелось.

Вышел охранник, хмуро поинтересовался целью визита. Андрей спросил хозяина.

— Нету его.

— А где он?

Охранник сердито покосился на гостя.

— Далеко.

— Но он хоть в городе? Можешь ему позвонить?

— Позвонить?

— Да, позвонить. По мобильнику.

— А что я ему скажу?

— Говорить буду я. Ты номер набери.

Охранник соображал туго. Звонить шефу он не хотел. Но и опасался взбучки. Тут нельзя было ошибиться. Тяжело вздохнув, достал сотовый телефон и набрал указательным пальцем заветный номер. Лицо сделалось торжественным. Он отвернулся, чтобы не утратить достоинства. Андрей встал вполоборота и отвернулся.

— Говорите! — охранник протянул ему трубку.

Андрей взял.

— Юра, ты?

— Ну я. Кто говорит? — рявкнула трубка в ухо.

— Это Андрей… — Он сделал внушительную паузу. — Узнал меня?

Послышалось тяжёлое дыхание. Напряжение нарастало.

— Через пятнадцать минут буду. Жди. Дай трубу охраннику!

Андрей протянул парню мобильник. Тот принял его двумя руками и осторожно поднёс к правому уху. И сразу усиленно закивал:

— Угу… понял… хорошо… Всё сделаю, можете не беспокоиться!

Последовал оценивающий взгляд на гостя, и уже совсем другим голосом он предложил:

— Проходите, пожалуйста, в дом. Юрий Владимирович скоро будет.

Они прошли по выложенной красным кирпичом дорожке, поднялись по каменным ступенькам и оказались в прихожей. Андрей повесил на крючок куртку, переобулся в домашние тапочки и поднялся на второй этаж. В гостиной, на столике из тёмного полированного стекла, стоял чайный прибор, дымился кипяток в никелированном чайничке, полная сахарница с воткнутой сверху мельхиоровой ложечкой; тонко нарезанные лимоны так и просились в рот, шоколадные конфеты в цветных фантиках весело переглядывались, пряники в стеклянной вазе на высокой ножке источали медовый аромат…

— Угощайтесь, пожалуйста!

Оглянувшись, Андрей увидел высокую стройную девушку в синем коротком платьице. Она смотрела приветливо, глаза её лучились.

— Спасибо, — сказал Андрей и шагнул к столику. Опустился в роскошное кожаное кресло.

Девушка взяла чайничек и, грациозно наклонившись, наполнила кипятком фарфоровую чашку. Опустила в неё пакетик с заваркой и мило улыбнулась:

— Вам сахар положить?

— Спасибо, я сам, — в тон ей ответил Андрей, кося одним глазом на открывшуюся грудь — белую, упругую, свежую. Девушка заметила его взгляд, но выпрямляться не спешила. Только когда поняла, что дальше взглядов дело не пойдёт, медленно выпрямилась и, склонив голову, нерешительно произнесла:

— Я пойду?

— Конечно идите, — кивнул Андрей. — Вас как зовут?

— Ира.

— А меня Андрей… Владимирович.

— Я знаю, — засмеялась девушка.

— Вот как?