— Не спорь.

Они оказались среди огромных статуй. Похоже, Лохиванухотелось, чтобы за ними никто не последовал. Шарисса хотела спросить, куда онинаправляются, но затем потеряла к этому всякий интерес, поскольку ее вниманиепривлекло нечто новое.

Статуи колебались. Не беспорядочно; это походило на мощноеритмичное биение сердца. Волшебница вглядывалась в человеческие инечеловеческие лица, ожидая, что вот-вот откроются рты и поднимутся веки.Ничего подобного не произошло, однако она знала, что жизнь действительно таитсявнутри этих фигур и что кто-то пробудил эту жизнь.

— Этого будет вполне достаточно. — Лохиван остановился, какзаметила Шарисса, приблизительно в центре участка, окруженного статуями. Он,казалось, с тревогой ждал чего-то, что должно было произойти.

Что-то и происходило — но не то, чего хотел он. МагииТемного Коня и Баракаса, боровшихся между собой, освещали пещеру, подобновспышкам праздничных огней. Ни один из них все еще не мог одержать верх над противником.Тезерени окружили их, явно боясь, что любые действия могут случайно нарушитьэто равновесие — и не в пользу повелителя. Риган расхаживал по внешнему краюкруга, который образовал из обеспокоенных фигур в латах, а Лохиван, стоявшийнапротив него, был…

«Лохиван?»

— Момент приближается! Держись! — предупредил ее спутник —как раз тогда, когда она подняла взгляд, поняв наконец, что это не сынБаракаса, а… а кто же?

Ее вопрос исчез так же моментально, как и сама пещера.Только что они стояли в центре расширяющегося поля магической силы — и тут жеочутились в темноте.

Двойник он или нет, но Шарисса крепко держалась за него. Втемноте чувствовался некий холод, что волшебнице не понравилось. Это напомнилоей о могиле или каком-то другом месте, где властвует смерть. Даже то, что, какона заметила, ее способности вернулись к ней, не принесло ей облегчения.

«Придите ко мне, дети мои. Присоединяйтесь к моему двору ибудьте в безопасности от тех, кто наверху».

Это они и сделали, причем Шарисса — почти помимо воли. Еетело шагнуло вперед прежде, чем она успела принять решение. Поддельный Лохиванбыл рядом с ней; он двигался с той же скоростью. Волшебница не могла разглядетьего достаточно ясно, но была уверена, что он был почти так же смущен и напуган,как и она сама. Это казалось странным, поскольку именно он привел ее в этоместо.

«Не следует бояться. Я защищу вас. Я поклялся в этом».

Она могла бы, конечно, усомниться в этих словах, посколькуне знала, в какой степени заслуживает доверия их невидимый покровитель. Еслипредположения Шариссы были правильны, то это и было то самое зло, о котором такчасто говорил Фонон.

«Зло — это… иногда это неправильно понятая сила. Да-а-а… этоименно так».

«Оно» слишком хорошо читало ее мысли. Шарисса постараласьполучше следить за ними. «Оно» хихикнуло.

«Позволите мне уменьшить ваши опасения. Эльф, твоя дамаздесь».

— Шарисса? — Голос Фонона прорезал темноту. Тусклое сияниекрасноватого цвета образовало ауру вокруг фигуры, двигавшейся к ней. Когда табыла почти на расстоянии вытянутой руки, Шарисса увидела, что это действительноФонон. Шарисса едва не бросилась в его объятия, когда вспомнила, что Лохиван,который находился рядом с ней, был ненастоящим. А как она могла узнать,настоящий ли этот Фонон?

«Скажи ей, кто ты, эльф. Докажи ей, что она среди друзей».

Судя по выражению лица Фонона — если это действительно былФонон, — он не вполне разделял мнение говорившего невидимки. Тем не менее онпопытался убедить ее.

— Коснись моей руки. С осторожностью, если считаешь нужным.

Отойдя от поддельного Тезерени, она неуверенно протянулавперед руку. Кончики ее пальцев коснулись тыльной стороны его левой руки. Когдаона стала отодвигать свою руку, он схватил ее запястье — решительно, но нежно.Волшебница почувствовала во всем теле трепет.

— Фонон! — Она потянулась к нему, затем вспомнила о своемспутнике. — Но кто это — если не Лохиван? Я знаю тебя! Я уверена в этом — точнотак же, как и в том, что передо мной Фонон.

— Ты действительно знаешь меня, Шарисса. — Фигуру в латахтакже окружала тусклая красная аура, которую она прежде не замечала. Шариссапристально взглянула на свои руки и не увидела вокруг них ничего подобного —однако она не должна была и видеть свои пальцы в такой темноте.

Что за волшебство действует в этом месте… где бы оно нинаходилось?

Поддельный Лохиван постепенно превратился в закутанную вплащ фигуру, чье лицо было наполовину скрыто капюшоном.

— Геррод? — Ей было легче поверить, что это лишь еще одинобман. Геррод находился на востоке, за морями.

— Это я, Шарисса. Твой отец обратился ко мне, догадываясь,что я смог бы последовать за тобой туда, куда сам он не сможет. — Чародей всмущении распростер руки. — На какое-то время я сбился с пути, но в концеконцов нашел тебя.

— Геррод! — Она обняла его — настолько она была рада видетького-нибудь, кто имел какое-то отношение к ее дому. Тезерени стоял сраспростертыми руками, не зная, уместным ли будет ответное объятие.

«Теперь все хорошо. Друзья наконец вместе», — произнес голос.

Когда Шарисса вспомнила о том, где находится, еепервоначальная радость ушла. Она сделала шаг назад и взглянула Герроду в лицо.

— Где мы? Что это за место?

— Насколько могу судить, мы находимся в глубинах горы,которую мой покойный и не оплакиваемый мною брат Рендел называл Киван Грат.

— Значит, повелитель драконов и его люди находятся над нами!— выпалил Фонон.

«Они не придут сюда. Я позаботился об этом».

— Кто это, Шарисса? — спросил чародей, указывая на эльфа.Она чувствовала, что между этими двумя растет напряженность, и боялась, чтопричиной тому она сама. Никогда прежде она не подозревала, что Геррод способенревновать, но сейчас ревность явно чувствовалась в его словах и манере. Какдолго он любил ее? Он нравился ей, правда, но… возможно, Фонон нравился ейбольше?

— Это Фонон. Эльф. Пленник твоего отца.

— Это Тезерени? — Фонон напрасно обшаривал себя в поискахоружия. Кто-то, возможно их невидимый спаситель, освободил его от уз. Эльф,похоже, вспомнил об этом и сделался уравновешенным — как тот, кто напрягаетволю, чтобы прибегнуть к сильнодействующему заклинанию.