— Твои же собратья не позволят этого, хранитель! Сама земля,наследие твоих господ, взбунтуется от подобного оскорбления! Ты нарушил самыйсвященный из законов, установленных основателями!

Она надеялась возбудить в нем беспокойство, но существозлорадствовало, а не пугалось.

«Земля спит — пока я хочу этого. А те, другие, похожие наменя, покинули эту равнину. Они узнают, что здесь происходит, только когда всезавершится, а я докажу, на что способен!»

Геррод тем временем снова пробудился к жизни. Он сделал шагпо направлению к едва заметному в темноте силуэту и крикнул:

— Проклятие тебе! Я снова спрашиваю! Что ты сделал с ними?

Снова смех.

«Мы теперь увидим, насколько они верны дрейку как символу клана».

Геррод повернулся кругом, ища вход в эту пещеру.

— Я должен идти к ним! Предупредить их!

— Ты ненавидишь их! — тут же напомнил ему Фонон. Тем неменее эльф, похоже, также хотел найти какой угодно предлог, чтобы выбратьсянаружу.

Тезерени не соблаговолил ответить, но Шарисса все поняла —Герроду был небезразличен его клан и люди, входившие в него. Его ненависть быланаправлена против тех, кто управлял кланом, — его отца, Ригана, Лохивана, — ноон не хотел, чтобы даже этих троих постигла судьба, которую им уготовилхранитель.

«Никакого выхода отсюда нет, — произнес торжествующий голосв их головах. — А с вами просто будет то же, что и с ними».

— Это правда, — прошептал Фонон Шариссе. — Я не могу найтиникакой лазейки!

Перед ними вдруг появилось воплощение ярости. Геррод,выглядевший совершенно как дрейк, которого его собратья считали своим символом,бросил хранителю вызов. Разразилась буря магических сил, подобную которойволшебница не встречала. По правде говоря, все происходящее напомнило ей лишьоб одном событии; однако накал борьбы был невероятно силен, и казалосьнемыслимым, что такая мощь доступна чародею.

Колдовство враадов.

«О Геррод! — Она недоверчиво покачала головой и попробовалас помощью высших чувств понять, насколько ужасно то, чему она сталасвидетельницей. — Ты преодолел барьер между мирами! Ты позволил той грязи, чтомы создали, просочиться сюда!»

Она отчасти поняла, почему он свершил недопустимое, но этоне служило ему оправданием — даже если этого окажется достаточным, чтобы помочьим бежать отсюда.

Пещера затряслась, когда чародей выпустил клубки ярко-алыхщупалец и направил их туда, где, как он думал, находился хранитель.

— Проклятие враадов! — рычал разъяренный Фонон. Он рассказалей, что в легендах его народа упоминалось о враадах; однако Шариссачувствовала, что, хотя ему и отвратительно то, что делал Геррод, он — подобноей — надеялся, что это принесет хоть какую-то пользу.

Заклинание Геррода набирало силу. Он продолжал добавлять внего жизненную силу Нимта, еще больше искажая тот мир и одновременно наносянемыслимый ущерб Драконьему царству. Однако по-прежнему не было никакой реакциитого, на кого был направлен гнев Геррода — за исключением одного: неясный образисчез. Однако хранитель все еще находился здесь. Все трое ощущали его леденящееприсутствие.

К этому времени щупальца заполнили пространство перед нимитроими, освещая пещеру так, как она не освещалась с самого момента ихпоявления. Шарисса тем временем выяснила, что действительно никакого выходанаружу не было. Эта пещера была как пузырек в теле горы.

Геррод завопил — его тело в конце концов не выдержалонапряжения. Он рухнул на пол.

Щупальца сверкали так ярко, что волшебнице и эльфу пришлосьприкрыть глаза руками.

Тишина, как показалось Шариссе, длилась больше минуты.

Медленно — настолько постепенно, что вначале им показалось,что это лишь плод их воображения, — послышался смех безумного хранителя, онширился и эхом отдавался от стен вокруг них.

Щупальца замигали и исчезли.

Геррод открыл глаза, его лицо было искажено, он сейчасвыглядел гораздо старше, чем его отец. Плата за то, что он выпустил на волюстолько разрушительного колдовства, оказалась очень высокой: на эту борьбу онизрасходовал не только все силы — на нее ушла также и часть его жизни.

«Вот он, заслуженный результат, — произнесло существо, и онипоняли, что слова относятся к распростертому телу Геррода. Тот едва успелподняться на колени, как голос добавил: — Вот наказание тому, кто бросает вызовсвоему новому божеству!»

Фонон тревожно покачивал головой, Шарисса же пыталасьразобраться, только ли ей кажется, или же присутствие изгоя стало действительноугнетать меньше, чем перед нападением на него Геррода?

Существо не сделало ей внушения за эту вероломную мысль, чтотакже было интересно.

Тем не менее хранитель наслаждался своей победой. Сновапоявились два горящих глаза; их взгляд сосредоточился на троице.

«Возможно, мне захочется, чтобы вы двое присоединились квашему бедному товарищу!]]

Шарисса почувствовала непреодолимое желание встать наколени. Она боролась с ним, несмотря на бесполезность сопротивления, до самогоконца.

«Я думаю, пора воздать вашему богу заслуженные почести!]

Ее голову только-только начало клонить к земле — смертные,разумеется, не должны поднимать взгляд в присутствии богов, — когда другойголос, внезапно зазвучавший у нее в голове, объявил:

«Будь уверен, изгой, ты получишь все, что заслужил».

В пещере воцарился хаос. Двое людей и эльф упали ниц внадежде укрыться от того, что являлось или казалось войной мира с самим собой.Даже толчки, вызванные заклинанием Геррода, не раскачивали пещеру так сильно.Шарисса посмотрела вверх и увидела, что по потолку пошли трещины. Онанадеялась, что ни один из кусков в случае падения не накроет их. Они находилисьв ловушке, поскольку выхода отсюда не было. Попытка телепортироваться наружу вовремя такого безумия скорее превратила бы их в горы, чем отправила в безопасноеместо. Мысль о том, что самое безопасное для них — это лежать неподвижно инадеяться на лучшее, не доставляла Шариссе удовольствия.