В пещере сверкнула фиолетовая молния. Что-то заревело втемноте. Пол радом с Фононом треснул, и он, когда стало ясно, что трещинапройдет под ним, быстро перекатился к Шариссе. Большие куски камня и землиотрывались от потолка и летели вниз; один из них упал в нескольких шагах отоцепеневшей волшебницы. Она пробормотала имя древнего мудреца Серкадиона Мани ипопробовала не думать о том, куда упадет следующий кусок.

Буря прекратилась так же внезапно, как и началась. Троицапогрузилась в темноту, и даже их ауры не давали и подобия света.

— Шарисса? — Голос Фонона прозвучал, подобно маяку. — Тыранена?

Она закашлялась, очищая легкие от пыли, плавающей в воздухе,и таким же тихим голосом ответила:

— Думаю, что да. У меня не будет уверенности, пока я несмогу осмотреть себя. Геррод?

Ответа не последовало. Воспоминание о том, как чародейвыглядел в последний раз, когда она его видела, жгло ее мозг. Шариссапопробовала пошевелиться.

— Куда ты? — спросил эльф.

— Я должна выяснить, что произошло с Герродом.

«Может быть, свет поможет вам в этом?»

Она застыла, когда в ее сознание снова вошел голос.

— Я не нуждаюсь в твоих насмешках. Если он мертв, то этотвоя работа. Что случилось?

Голос был почти равнодушным и этим отличался от того, чтоони слышали прежде.

«Я думаю, вы приняли меня за другого. Так ли это?»

— Что ты имеешь в виду?

«Я — не тот изгой, что хотел быть богом. Меня так иной разназывали другие, подобные вам; но сам я никогда не имел к этому склонности».

— Ты — другой хранитель? — Шарисса желала, чтобы сталосветло, даже если она по-прежнему никого не увидит. Хранители — если только онисами не хотели обратного — всегда были невидимы.

В пещере вспыхнул свет — настолько яркий, что он ослепилШариссу. Проклятие, послышавшееся сзади, явилось свидетельством того, что Фононтакже не был к этому готов.

Геррод на свет не реагировал; он лежал на животе и был почтискрыт под своим плащом с капюшоном. Шарисса быстро направилась к нему.

«Я здесь».

— Что? О, понимаю. Ты… ты, должно быть… — Думать она немогла, поскольку пыталась определить, в каком состоянии находится Геррод.Шарисса едва не задохнулась, когда откинула капюшон. Геррод был сморщенным,умирающим стариком.

— Нет!

«Он сам виноват. Ему не следовало обращаться к тому, от чегомы оградили этот мир».

— Мне это безразлично! Можешь ты помочь ему?

«Я мог бы».

У хранителей, похоже, было много общих недостатков.Волшебница подняла глаза к потолку и, не обращая внимания на то, что частькамней едва держится, крикнула:

— Пожалуйста!

«Ради дочери Дру Зери».

Волшебник застонал. Его глаза раскрылись. Шарисса перевелавзгляд на него и увидела, что Геррод стал таким же, каким она всегда его знала.К нему моментально вернулись силы.

— Спасибо.

— За что? — спросил чародей, думая, что она разговаривает сним.

«Я пощадил тебя, хотя и должен был наказать за твою дерзость,Геррод Тезерени».

— Ты!

Чародей поднялся на ноги, готовый снова выступить противтого, кого он считал своим прежним противником.

«Твоей связи с умершим, миром больше нет. Я восстановилбарьеры и сделал их гораздо прочнее — так что тебе никогда не одолеть их. Крометого, как я сказал Шариссе Зери, я не отступник. Если вам угодно, то ваши желюди дали мне имя, хотя это и неважно. Позвольте мне предстать перед вами в томже виде, что и перед ними».

Пещера снова заходила ходуном, хотя и не так сильно, как впервый раз. Из разверзшейся в полу трещины вверх заструился газ. В пещере сталотеплее, и, к их тревоге, начала извергаться расплавленная земля.

«Не бойтесь за ваши жизни».

С потолка посыпались камни. Шарисса подняла голову и,увидев, что один из них летит как раз на Фонона, хотела крикнуть, чтобыпредупредить его. Однако прежде, чем она успела это сделать, камень, как бы посвоей воле, изменил направление и полетел к растущей горке извергающейся лавы;то же проделывали и многие другие.

Камней и расплавленной земли становилось все больше. Все этообразовывало некую форму, сначала походившую лишь на какую-то карикатуру, но скаждой секундой очертания этого творения становились все более определенными.Пока фигура росла, от нес откалывались отдельные куски, но ни один из них неоказывался ближе, чем за несколько шагов от троицы, и, тем более, не падал напол. Эти куски снова возвращались к созидающемуся колоссу и просто-напростоукрепляли какую-то другую часть его тела.

Когда наконец распростерлись огромные крылья, невероятныекрылья из камня и магмы, не подчиняющиеся силе тяготения, Шарисса была почтичто уверена, что знает, кто и что стоит перед ними.

Путешественники были теперь на ногах — усталые, ноневредимые. Волшебница хмуро смотрела на громадное неживое создание, пытаясьвсе время помнить, что это просто оболочка, которую соорудил хранитель, итолько.

— Дракон Глубин?

«Да, это так».

Фонон стоял рядом с ней. Было приятно ощущать егоприсутствие — особенно после всего этого хаоса. Он наклонился к ней поближе —будто шепот не будет услышан созданием, которое свободно может читать их мысли,— и спросил:

— Ты тоже знаешь вот этого?

— Ему… этому… можно доверять.

«Я надеюсь, что это так», — добавила она, обращаясь к самойсебе. А нового хранителя она спросила:

— Как ты оказался здесь? Тот хранитель был уверен, чтозащитил себя от опасности быть обнаруженным.

Мнимый дракон опустил голову. Безразличие уступило местонеловкости. Большинство хранителей, ближайших помощников древних, мало чемотличалось друг от друга. Только немногих, таких, как эти двое, повстречавшиесяим сегодня, можно было бы назвать личностями.

«Мы искали не отщепенца. А привлек нас сюда вот этотчародей».

— Я? — Геррод укутался в плащ, напоминая ходячего покойникав саване.