Ремонт грозил вылиться в приличную сумму. От власти звучали смелые предложения снести все оставшиеся препятствия на пути течения. Среди них значился и остров Тиберина с его старинными мостами. Но патриоты выступили единым фронтом: руки прочь от культурного наследия!

Тогда градоначальники пошли по пути меньшего сопротивления. У острова вырыли дополнительный канал для оттока воды, а у моста Цестия сформировали искусственный порог, чтобы замедлить течение.

Если бы до этого додумались раньше, вероятно, дальнейшую историю мне бы не пришлось рассказывать.

Часто пострадавшими от разливов Тибра становились не только люди, но и архитектурные памятники. А кое-кто легко возглавил бы парад невезучих. У него даже имя соответствующее – Сломанный мост.

На самом деле название другое, и даже не одно. Мост менял имена так же часто, как рушился.

Началось все, как обычно, в Древнем Риме.

Тогда остров Тиберина и его окрестности были стратегическим местом – порт, переправа, рынки поблизости.

Уже в III веке до н. э. было решено соединить берега мостом в связи с открытием важной артерии – Аврелиевой дороги.

Спустя полвека мост (тогда еще деревянный) впервые обвалился из-за наводнения. Полные оптимизма, римские цензоры Марк Эмилий Лепид и Марк Фульвий Нобилиор взялись за строительство каменной переправы. Мост назвали Эмилий (pons Aemilius) в честь одного из создателей. Вероятно, это был первый травертиновый мост в Риме.

Его строили, когда Рим уже был признанным центром власти и важным торговым узлом. Поэтому путь к Капитолию, Форуму, Большому цирку и Бычьему рынку из района был необходим. Соседние мосты оказались недостаточно широкими, чтобы выдержать трафик повозок.

На строительство ушло аж 37 лет, но игра стоила свеч – это был самый длинный и крепкий мост (шесть арок и пять пилонов).

Новый значительный ремонт провел в 12 году до н. э. император Август, по совместительству верховный понтифик, pontefice massimo («начальник жрецов»). Мост впервые переименовали: он стал понте Массимо – в честь понтифика. Кстати, этот титул перешел из язычества в христианство, и теперь понтификом называют папу римского как главу церкви.

В Средние века, судя по немногим упоминаниям в хрониках, мосту относительно везло – он ни разу не упал и трижды поменял имя. Сначала на Maggiore (Главный), так как был единственным путем к Палатинскому холму. Позже Senatorium (Сенаторский) – в память о реставрации, заказанной членами городского совета. И наконец, ponte Santa Maria из-за соседней церкви, посвященной Богородице.

В XVI веке Рим готовился к важному событию – Юбилею церкви 1550 года, который католики отмечают раз в 25 лет. Ожидался массовый приток паломников, и папа римский забеспокоился о ремонте инфраструктуры. Первым в списке был тот самый мост, у которого подкосились две арки. Печальный прецедент имелся: во время одного из прошлых Юбилеев из-за обрушения моста Св. Ангела погибло более 300 человек.

Встал вечный вопрос – где взять деньги?

Предполагалось, что траты возьмет на себя городской совет, но тот переводил стрелки на Ватикан, ссылаясь на опустевший бюджет. Новые налоги окончательно поставили бы на колени простых римлян, и так страдавших во время последних голодных лет. Требовались отсрочка и новый источник финансирования.

Как сообщают архивные документы, у подобных проектов имелся неожиданный спонсор. Если вы помните из прошлых глав, какое количество куртизанок проживало в Риме в эпоху Возрождения, нетрудно догадаться, что Ватикан не мог не подоить золотую корову. Вся деятельность представительниц древнейшей профессии строго регламентировалась Святым престолом, не случайно их называли donne curiali («женщины папской курии»). Кардинал-викарий, ответственный за выдачу лицензии на «профессиональную» деятельность, контролировал также своевременную выплату налогов, львиная доля которых шла на финансирование общественных работ, а в приоритете – мостов.

Как следует из «Налоговой книги взносов куртизанок на ремонт моста Санта-Мария», за каждую оказанную услугу отчислялся процент в папскую казну. Для удобства контроля в документе приведен список всех налогоплательщиц, включая имена, адреса, по которым они принимали клиентов, и уплаченные суммы.

Понятие «прайваси» было явно не знакомо ватиканским чиновникам, раз до нас дошли сведения о некой «рыжей флорентийке Маргарите», проживавшей над аркой напротив церкви Сан-Рокко (район нынешнего музея Ara Pacis), и других ее «коллегах».

Впрочем, идея была не нова. Уже во времена древней республики некоторые римские матроны были публично осуждены за адюльтер. По свидетельствам историка Тита Ливия, деньги, полученные в качестве штрафа за преступление, пошли на строительство храма Венеры.

Но вернемся к многострадальному мосту. Новый ремонт затеяли с участием великих людей.

Папа римский Павел III Фарнезе подключил к проекту Микеланджело, который расписал для него стены Сикстинской и Паолинской капелл в Ватикане.

Гений успел набросать на бумаге ход работ для моста Санта-Мария, как вдруг поменялся папа римский. Следующий понтифик, видимо, решил, что держать на службе Микеланджело для него дорогое удовольствие или тот уже староват для таких строек. Напомню, что Буонарроти прожил после этого еще 15 лет, успел спроектировать купол собора Св. Петра в Ватикане, еще пару церквей, отложив инструменты только за пару дней до кончины в почетном возрасте 89 лет.

На смену гению пришел архитектор Джованни Липпи, более известный под псевдонимом Нанни ди Баччо Биджио, с которым у Микеланджело не раз случались профессиональные стычки.

Согласно утверждениям биографа Джорджо Вазари, новичок не оправдал ожиданий, спустил выделенный бюджет, разворовал материал и не создал необходимых укреплений, кроме ремонта центральной опоры. Дорогой травертин, закупленный заранее по заказу Буонарроти («чтобы сделать его крепким и надолго бросить вызов мятежной реке» – цитата Микеланджело), заменили на материалы подешевле. Архитектор и понтифик были довольны, Микеланджело, разумеется, в бешенстве.

Зато, как и желал папа римский, в центре моста появилась часовня в честь Девы Марии. Похоже, божественное благословение действительно было не лишним, учитывая хроническую неудачу строения.

Вазари также рассказывает историю, как в 1557 году, через пять лет после ремонта, они с Микеланджело шли по мосту. Скульптор заметил: «Джорджо, что-то этот мост трясется; давай-ка ускорим шаг, пока он не рухнул у нас под ногами».

Не прошло и двух месяцев, как очередное наводнение снова разрушило половину моста.

Вы думаете, папа римский сдался и решил оставить все как есть?

Воистину ватиканский оптимизм не знал границ. А может, повлияло народное недовольство. Город остался без важнейшей переправы в удобном месте. Заметно усложнились торговые переправы, так как теперь приходилось делать огромный крюк по земле, чтобы доставить товары в порт.

Последний понтифик, решившийся на глобальную реконструкцию моста Санта-Мария, – Григорий XIII Бонкомпаньи. Его герб в виде дракона по-прежнему украшает единственную выжившую арку моста.

С триумфом и помпой в честь Юбилея церкви 1575 года мост заново