голос звучал почти робко. – Даже если мы доберёмся до Суса. В Марсале всё, что у меня есть…

– Пока оно твоё, – ответил Салах, – вот здесь, – он ткнул в наладонник, – написано, что решения суда нет, значит, нас ищут по личному приказу шейхов. «Аль Мусафир» по-прежнему твой по закону.

Уже закончив говорить, он осознал, что прозвучали его слова не слишком-то убедительно – уж сколько дыр в законе «Государства Закона» и что он значит против воли больших людей, Таонга знает не хуже его самого.

Судя по её лицу, она думала о том же.

– Я передала «Аль Мусафир» Салихе, моей старшей, – угрюмо сказала она, – она давно на него посматривала. Но она ещё молодая, и, если пойдёт дело с важными людьми… – тень пробежала по её лицу.

Салах посмотрел на неё, протянул руку и положил ей на плечо:

– Не волнуйся так за неё. Из того, что я успел прочитать, у этих жирных засранцев сейчас очень много дел в вилайете, а пожалуй, и за его пределами. Не думаю, что им прямо нужна будет гостиница в твоей дыре.

Таонга подняла на него глаза, криво усмехнулась, но ничего не сказала.

– Послушай, – Салах прочистил горло, – а где отец твоих дочерей? Почему ты возишься с ними сама?

Усмешка сбежала с лица Таонги.

– Не хочу об этом говорить, – сказала она внезапно осипшим голосом, – прости, Салах. Не хочу. Долгая это история.

Он только пожал плечами. Махдисты враждебно относились к внебрачным детям и вообще незаконным отношениям, однако же их было на Острове немало и у правоверных, и у назрани. Много чего, что было обычным в жизни, осуждалось на проповедях – такова действительность в Даулят-аль-Канун. Конечно, если женщина претендовала на сколь-нибудь высокое место в обществе, даже на уровне провинциальной Марсалы, у Ордена Верных могли возникнуть вопросы, как же это так она родила без законного мужа. Но насколько он знал, с этой стороны проблем у Таонги не было, значит как-то смогла уладить.

– Слушай, – ему неожиданно пришла в голову мысль, – а что тот твой знакомый, роис… как там его… Фаик?

Таонга дёрнулась, как будто в неё ткнули иглой, приоткрыв рот, резко вздохнула.

– Фаик? А почему ты спрашиваешь? – проговорила она настолько естественным голосом, что он не мог не быть деланым.

Салах почувствовал лёгкий укол беспокойства. Он давно обдумывал, как можно использовать это знакомство хитрой нигерийки, но… что-то тут не так. Слишком явно испугали женщину его слова.

– Да, Таонга, я говорю о Фаике, – мягко, как только было возможно, сказал он, – я знаю, что он знакомый. Но ты ведь не говоришь с ним сейчас, когда это так опасно?

Абдул говорил, что иногда ты знаешь что-то, иногда догадываешься, иногда просто чувствуешь задницей. И вот когда Таонга яростно замотала головой и, глядя ему в глаза, горячо произнесла: «Конечно, нет», не иначе как задница подсказала ему – врёт. С самого начала.

Но если так, и если…

Он не успел додумать мысль – дверь в каюту распахнулось, ворвался солнечный свет вместе с влажным запахом соли. В дверях, держась за косяк, стояла Замиль.

– Стефано просит, чтоб ты подошёл к нему в рубку, он хочет сказать что-то важное, – процедила она недружелюбно, нагнулась и вошла внутрь.

На её одежде и открытых в море волосах темнели влажные пятна. За ней появилась и Джайда. Та провела на палубе куда больше времени, и её рубаха была мокрой почти насквозь, но малийку это, кажется, совсем не смущало. Ласково и в то же время смущённо улыбнувшись ему, она подобрала платье, перешагнула через порожек и села на стоявшую у одной из стенок кровать рядом с Замиль. От Салаха не ускользнуло, как сидевшая там же Таонга поспешила отодвинуться как можно ближе к краю. Он только хмыкнул про себя и поднялся. Посмотрим, что там хочет старина Ситифан.

«Грифон» был куда больше, чем их с Абдулом «Диб-аль-сахра». Оно и понятно – их-то тахриб большей частью в сумку сложить было можно, а здесь судно рыболовное. От широкого проёма посреди палубы и сейчас здорово пахло рыбой. Сложенные и перевитые канатом сети висели вдоль борта. Как они со всем этим управляются вчетвером-то? Ну да ладно, не его дело. И Салах, хватаясь одной рукой за бортик, двинулся к рубке, где покалеченный Ситифан как-то ухитрялся управлять своей посудиной.

Магриб, должно быть, уже совсем недалеко, хотя с этого борта не видать. Но он чувствовал Африку в самом дыхании морского ветра, порывами трепавшего его волосы. Совсем близко. Конечно, это не та Африка, где вырос он сам, но…

Подойдя к рубке, он увидел сквозь потеки брызг хмурое лицо Ситифана, который опирался плечом о другую дверцу, а здоровой рукой вцепился в руль. Вот упрямец, предлагал же ему помочь…

Осторожно он приоткрыл дверцу. В уши сразу ударило шипение и какие-то приглушенные голоса. Салах вздрогнул, но потом сообразил, что Ситифан включил морское радио – кажется, на какую-то волну из Туниса. Предположение тут же подтвердилось, когда он услышал, как неизвестный хрипит что-то с сильным тунисским акцентом.

– Слушаю их, – Ситифан качнул головой, указывая на висевший под рулевым колесом приёмник.

Колесо он держал одной рукой и стоял боком, видно, чтобы навалиться на него всем весом, компенсируя недееспособность другой руки. От Салаха не ускользнуло, что он едва опирается на правую ногу. Да как он ещё не утопил их, к шайтану?

– Что говорят?

– Хергла уже открыта. Не все, но часть судов пропускают. Думаю, пропустят и наше. Если, конечно, не решат обыскать и… не найдут всех, кого я тут везу.

– Не найдут, а даже если найдут – ничего страшного, – Салах пожал плечами. – Я прочитал то, что было у них на наладонниках. Не было у них никакого приказа на наш арест ни от полиции, ни от суда. Им просто приказали найти муташарридов и… кончить их на месте. Потому мы всё правильно сделали. Но значит также, что полиция нас не ищет, а вернее, ищет не полиция. Ищут шейхи Аль Джазиры, может, и «хори» из