Теперь уже не узнать, как не выжечь из памяти те строки, что он прочитал в скопированной Замиль переписке. Девушка, понятно, работала неумело, всё было разбито на части, иногда не получалось сложить начало и конец беседы. Но и того, что он понял, хватало.

Происходившее во всём их вилайете – не случайность, не вспыхнувшее по неосторожности пламя. Безумные шейхи действительно хотели этого и готовили и взрыв в Марсале, и убийства в Мадине, и волну отрежиссированной ярости, которая «внезапно» захлестнула Зеркало.

И с этим как-то связано то, что он помог передать на другую сторону моря. Что именно это было, оставалось неясным, из того, что передала Замиль, понимания не прибавилось. Но очевидно одно – шейхи рассчитывают на вмешательство властей Халифата. Даулят-аль-Канун после смерти Махди приобрёл весьма рыхлый вид – всё ещё считаясь единым государством, крепостью спасительной веры, осаждённой безумием и нечестием, на деле он представлял собой что-то вроде союза вилайетов, сквозь которые всё чётче проступали швы прежних государств. Их вилайет, их Остров был самым маленьким (не считая бейрутского), и в определенном смысле наименее значимым. И от этого у шейхов, таких важных в Мадине, но едва замечаемых за её пределами, изрядно припекало.

Катер качнуло, и Салах поднял голову. Правильно ли он тогда поступил? Что ж, если жизнь муташаррида к чему его и приучила, так это не тратить время на бесплодные сомнения. Сомневающийся слабеет. Он ещё раз глянул на лежавший перед ними наладонник этого офицера. Надо бы выбросить, по нему могут отследить, но не раньше, чем он вытянет оттуда все нужное. Главное он уже успел прочитать…

– Почему ты не выбросил его в море, Салах, сам же говорил, нас могут…

Он поднял взгляд, и Таонга осеклась.

– Если подключиться к Зеркалу, – вмешалась сидевшая напротив Замиль, и он увидел, как Таонга метнула на неё злобный взгляд, но ничего не сказала.

Такая робость на неё не похожа, но она вообще сама не своя эти дни, с того самого момента, когда они решили бежать из Марсалы все вместе, и он помог ей вынуть из стопы пулю от «тычка». Её бесит присутствие Замиль, понятно, но…

– Салах, так как мы всё-таки войдём в порт, если он закрыт, а у нас нет документов для этого вилайета? – теперь Замиль обращалась к нему.

Хороший вопрос. Не то чтобы у них было так много времени на подумать. Когда оказалось, что команда катера береговой охраны – три человека – была выведена из строя, все впали в оцепенение, и решать пришлось ему. Сгоряча он собирался выплыть на катере береговой охраны, уж его-то останавливать не будут, но спохватился. Может, в порт ему войти и позволят, но там-то в любом случае кто-то встретит, а объяснить присутствие на патрульном катере их пёстрой команды не выйдет никак. Пришлось изобретать что-то на ходу. Тони, этот назрани, которого знал Стефано, оказался разговорчив. Придя в себя, он блажил, умоляя не убивать его, и успел кое-что рассказать.

И картина окончательно сложилась в голове у Салаха – шейхи нажали на своих знакомых в Марсале, без приказа суда, без постановления мажлис-аль-мадина. Пара катеров береговой охраны, капитаны которых получили тайное указание, целенаправленно разыскивала муташарридов, прежде всего его и баб. К счастью, они не знали, что Стефано с ним знаком, потому и держались так беспечно.

Плохо, конечно, что пришлось так с ними обойтись. Наверное, и вправду лучше было бы скрыться и дождаться, пока патрульные уплывут. Но зато теперь он знает, что по ту сторону моря, в магрибском вилайете никто не объявлял его в розыск, а значит, стоит ступить на тот берег…

– Так как мы войдём в порт? – не унималась настырная Замиль.

Салах поднял на неё взгляд. Девка на нервах, что и неудивительно, она, похоже, впервые в жизни сцепилась с людьми, у которых есть власть. Да и не на то она рассчитывала, когда торговалась с ним из-за продажи информации. А вот Таонга сидит молча, нахохлившись, как больная птичка, хотя иногда косится на Замиль недобрым взглядом. Да уж, одной только Джайды не хватает для полного цветника. Малийка жаловалась, что её укачивает в маленькой душной каюте, и потому проводила большую часть времени на палубе, вцепившись в поручни и дыша полной грудью.

– Если прав был тот назрани, которого мы расспросили, то Сус должны вот-вот открыть, – сказал он, обращаясь сразу к двум женщинам, – закрытый порт разрушает всю прибрежную торговлю, долго так продолжаться не может. Мы же пока не будем заходить в сам Сус и пристанем к одной из небольших рыбацких баз на берегу – Стефано их немного знает. За ними особо не следят. А там посмотрим. Может, доберёмся до Суса по дороге.

– А что мы будем делать там? – Замиль выделила последнее слово интонацией, и Салах только поморщился. О Аллах, опять она начинает.

– Спасём свою шкуру! – Таонга ответила раньше, но подняла глаза на него, как бы переспрашивая, правильно ли она говорит.

Салах только кивнул.

– Ты вообще слышала, что происходит на Острове? – спросил он у Замиль, но девушка яростно тряхнула густыми волосами:

– Я уже много лет не знаю ничего, кроме того, что происходит на Острове, – она почти прошипела свои слова и резко поднялась, но тут же, качнувшись вместе с палубой катера, схватилась за вделанный в стену поручень, – в этой могиле нечем дышать. Пойду к Джайде.

Качнувшись ещё раз, она схватилась за дверную ручку и отдёрнула её. Свежий морской ветер ворвался в каюту. Замиль нырнула в проход, и Салах услышал, как она тихо выругалась, когда катер опять повело, и девушка приложилась макушкой об верхнюю планку двери. Салах только хмыкнул. Он не раз ходил на катерах такого типа и знал, что это не прогулочные яхты – находиться на маленькой палубе, постоянно хватаясь за скобы и получая россыпь холодных брызг – то ещё удовольствие. Но пусть остынет, если так хочется.

– Салах, так всё-таки, что мы будем там делать? – на этот раз заговорила Таонга, в отличие от сварливого тона Замиль, её