катер, и… выключить того человека, кто там остался, – сказал он. Ему всё ещё казалось, что он после сильного похмелья оглоушено глядит, не до конца понимая, что же случилось в прошлом. Но, как ни странно, мыслить здраво получалось, – он видел, что мы ушли втроём: я, Тони, и этот… ра’ид бахр, – он ткнул пальцем в лежавшее на полу тело, – меня он не испугается, да и сложно меня сейчас испугаться. Ты его насторожишь.

Салах кивнул. Значит, получилось донести свои мысли правильно.

– Всё так, но ты покалечен, едва ходишь, и одна рука в гипсе. Что ты сможешь сделать сам со здоровым сильным моряком? Ты и до катера-то один не дойдёшь.

– Я помогу дойти, – вдруг послышался из-за спины неуверенный голос, и Стефано обернулся.

Джайда, так и стоявшая у полуоткрытой двери, неуверенно улыбнулась, но улыбка её тут же потухла.

– Я помогу дойти, – повторила она уже не очень уверенно, – и… я могу отвлечь того мужчину. Помочь тебе.

От другой девушки слова про «отвлечь мужчину» прозвучали бы двусмысленно, может, даже сопровождались бы лукавой улыбочкой, но малийка говорила совершенно серьёзно.

– Всё равно, – Салах переводил взгляд с Джайды на Стефано, – вы и вдвоём с ним не справитесь.

– Справимся, – Стефано хотел сказать это так, чтобы прозвучало уверенно. Увы, не получилось.

– Я знаю, как это сделать, – вдруг подала голос Таонга.

И уж она, когда все повернулись в её сторону, только довольно улыбнулась.

Чёрт, как же болело колено. За всей этой суматохой он уже почти забыл о нём, но теперь, когда нужно было добраться до причала, Стефано вдруг понял в насколько плохой он форме. Ныла рука в гипсе, но это ещё полбеды, колено стреляло горячим залпом при каждой попытке сделать уверенный шаг, и он, скрипя зубами от боли и ярости, всё-таки оперся о заботливо предложенную Джайдой руку.

Но хуже боли была полная сумятица в голове. План, который они разработали за пару-тройку минут, пестрел дырами не хуже канестрато[10]. То, что они будут делать потом… так, об этом пока лучше даже не думать. И Стефано ковылял, держась за Джайду и надеясь, что всё получится. И с ножом, который дал Салах, и с той дрянью в баллончике, которой они разжились у Таонги. И с тем, чтобы моряк им вообще поверил и не решил перезвонить своему капитану.

В физической боли, которая терзала Стефано с каждым шагом, был один положительный момент – бояться одновременно с ней не получалось. И вот уже он, прыгая хромой уткой, взобрался на мостик. Его «Грифон» (Господи, неужели придётся бросить?) и катер береговой охраны покачивались на волнах. Стефано старался не думать, как выглядит сейчас для человека на катере – скорее всего, довольно жалко. Где он, кстати?

Словно в ответ на его мысли, от рубки отделился силуэт. Даже отсюда Стефано видел, что моряк невысок, но крепок и широк в плечах. Он курил на ходу и выглядел беспечным. Как и следовало ожидать, приближающийся к нему полукалека опирающийся на девчонку его не слишком насторожил.

– Йа-раид! – окликнул его Стефано издалека. – Вот документы, которые господин Заррук велел тебе передать.

Даже оттуда, где он был, Стефано видел, как моряк брезгливо скривился, ещё раз затянулся, и, щелчком отправив окурок за борт, нагнулся через гакаборт:

– Что ты там лопочешь? – выкрикнул он с выговором жителя южного Туниса. – Ничего не разобрать. Где ра’ид бахр?

– Он попросил передать тебе документы, – тут же откликнулась Джайда, – они ещё в доме, осматривают наши…

– Я не с тобой говорю, курица, – презрительно бросил моряк. – Тони говорил, ты был хорошим рыбаком, а сейчас, смотрю, сломал даже язык. Что тебе нужно?

Стефано с Джайдой остановились метрах в пяти от края причала. К счастью, катер береговой охраны качался на тросе так, что передать документы из рук в руки никак бы не вышло.

– Господин ра’ид бахр продолжает обыск моего дома, проверяет документы, – проговорил Стефано, осторожно выбирая слова, – а это бумаги о пассажирах, которых я недавно отвёз в Тунис. Он сказал, что их нужно передать вашему начальству.

– Твоими пассажирами были тунец или кефаль? – хмыкнул моряк в ответ, вспрыгнул на нос и, побалансировав пару секунд, одним скачком оказался на причале.

На какую-то секунду Стефано надеялся, что тот упадёт, и всё станет гораздо проще. Увы, тунисец прочно приземлился на ноги и, коротко взмахнув руками, чтобы восстановить равновесие, двинулся к нему. Джайда перехватила за спиной пластиковую папку, куда он ткнул старые счета, и Стефано почувствовал, как дыхание спирает у него в груди. Сейчас либо получится, либо…

– Вот они, – заговорила Джайда, махнув папкой, – здесь все…

– Погоди, Джайда, дай сюда…

Последовавшее было чистой импровизацией, потому что в домике они наскоро решили по-другому. Когда моряк оказался в шаге от них, вытянув руку, чтобы взять папку из руки Джайды, Стефано шагнул в сторону, якобы пытаясь перехватить папку – колено опять обжигающе вспыхнуло – покачнулся… и резко упал под ноги офицера. Тело всё-таки нескоро забывает старые привычки – в портовых драках юности ему часто приходилось использовать хитрости вроде этой.

Здоровой рукой он рванул моряка за ногу в сторону, и тот, потеряв равновесие, рухнул на палубу.

– Давай, Джайда, сверху! – выкрикнул Стефано сквозь окутавший его туман боли, и бело-зелёная ткань затрепетала у него перед глазами.

Одним прыжком девушка оседлала упавшего мужчину, не давая ему подняться, и выхватила баллончик Таонги. Потом уже он услышал тихое шипение, и резко запершило в глотке. Моряк, пытавшийся что-то выкрикнуть, вдруг резко перешёл на хрип.

– Слезай, прочь! – у Стефано в спешке не получилось говорить правильно, но, Джайда, кажется, его поняла.

Она свалилась на бетон причала, тоже кашляя, но смогла подняться. Моряк хрипел – малийка всё-таки смогла, как и наставляла Таонга, прыснуть свою дрянь ему в лицо, если не в рот, и Стефано, забыв задержать дыхание, почувствовал, как спирает горло и у него.

– Cazzo, – скорее прохрипел, чем выкрикнул он любимое ругательство, но всё-таки успел направить нож куда хотел – к