раз в неделю, и он обратился к Шани за медицинским советом, когда я случайно упомянула о своей внезапной бессоннице. Ее совет был здравым и соответствовал тому, что пишут в Интернете: никакого кофеина после двух, никаких экранов после восьми, не использовать постель ни для чего, кроме сна. Но вместо этого я всю ночь сидела в постели, пила кофе и читала «Неразгаданные тайны» на Reddit в своем телефоне.

Мы пригласили несколько человек посмотреть дом отца, в том числе и Джоуи, который в итоге сказал, что, похоже, ремонтных работ потребуется больше, чем он хотел бы взять на себя.

– Это все из-за черной спальни, – сказала я по телефону Коннеру, наклоняясь, чтобы заглянуть в почти пустой холодильник. – Я же говорила тебе, что ее нужно перекрасить.

– Вообще-то… – Я услышала шорох на другом конце провода, будто Коннер ворочался с боку на бок. Независимо от того, сколько раз я говорила ему, что микрофон в его гарнитуре очень чувствительный, он продолжал во время разговора наполнять свою чашку льдом или играть в видеоигру с включенным звуком. Однажды я услышала, как он отлил. Я недвусмысленно намекнула ему, что в идеале он никогда больше не должен делать этого, пока мы разговариваем по телефону, а если он не в состоянии сдерживаться, по крайней мере, нужно из уважения отключить звук. – …мы с Шани подумали, что, возможно, нам стоит переехать в отцовский дом, – сказал Коннер. – Мы, конечно, возьмем на себя платежи и сделаем все необходимое, чтобы уладить дела с кредиторами, с твоей долей и остальным. Сейчас это будет дешевле, чем снимать квартиру. И отпадет необходимость перекрашивать комнату, потому что она идеально подходит для игрового пространства со всей этой темнотой.

– Ты собираешься превратить спальню моего детства в игровое пространство?

– По крайней мере, я не сказал «в мужскую берлогу», – ответил Коннер. – Что думаешь?

Все сказанное имело смысл. В начале лета я предполагала, что брат относится к дому так же, как и я, – считает, что он полон плохих воспоминаний и не является местом, куда ему когда-нибудь захочется вернуться. Но даже недолгое пребывание там показало, что это всего лишь четыре стены, крыша и несколько дверей, которые так разбухли от влажности, что перестали закрываться полностью. Если переезд поможет Коннеру и Шани в их новой совместной жизни, то я буду только рада.

За исключением одного момента.

– О боже, – выдохнула я. – Вы будете соседями с Сэмом…

– Да-а… – протянул Коннер. – Неловко. Я так понимаю, вы не разговаривали с тех пор, как ты уехала?

Однажды вечером, когда мне было особенно плохо, я потянулась за телефоном и обязательно отправила бы Сэму сообщение, начиная с чего-нибудь безобидного, вроде «привет» и заканчивая вполне определенным: например, милым селфи, которое я якобы отправила случайно. На самом деле, я бы не пользовалась такими приемчиками, даже будь у меня его номер. Я осознала, что раньше в таком обмене информацией не было необходимости. Сэм всегда был рядом, в двух шагах от меня.

– Ты его видел? – поинтересовалась я, надеясь, что мой голос прозвучал непринужденно.

– На днях, мимоходом, – ответил Коннер, затем, казалось, заколебался. – С ним была девушка. Он представил ее как… то ли Джил, то ли Джем, не могу вспомнить.

Я-то отлично помнила, что симпатичная продавщица из музыкального магазина запала на него.

– Джуэл.

– Да, именно! – Коннер на минуту замолчал, на заднем плане послышался голос Шани. – Шани утверждает, что мне не следовало тебе этого говорить.

– Это не имеет значения, – ответила я.

Только, черт возьми, это имело значение, потому что в течение нескольких дней после этого разговора я не могла думать ни о чем другом. Я никогда не была особенно ревнивой, но мысль о том, что Сэм с другой женщиной, буквально вызывала тошноту. Каждую ночь я засыпала в его футболке «ПРИСТУПАЙ К ОБУЧЕНИЮ!» и в красных боксерах, которые я намеренно не вернула. Все это было совершенно на меня не похоже.

Наконец наступила неделя защиты моей диссертации, и я, по крайней мере, вернулась в свою зону комфорта. К этому я готовилась последние пять с половиной лет и сейчас не могла позволить себе отвлекаться.

У меня была назначена еще одна встреча с доктором Нильссон, хотя она заверила меня, что это всего лишь формальность, чтобы окончательно обсудить кое-какие моменты, касающиеся структуры защиты. Я сделала выводы и переработала все предыдущие главы, основываясь на ее первоначальных заметках, и знала, что сама диссертация написана добротно.

– Кто будет в четверг на вашей защите? – спросила она ближе к концу обсуждения, когда я решила, что мы все уладили. Я хотела ответить: «надеюсь, вы и остальные члены комиссии», но, судя по всему, она ждала другого. Я просто не понимала, чего именно.

– Семья, друзья? – пояснила она. – На первую часть вы можете пригласить всех, кого захотите. Это может быть хорошим способом показать тем людям, которые поддерживали вас в этом путешествии, чего вы достигли. Мы знаем, что докторские степени не зарабатываются сами по себе.

– Там должно быть много людей с кафедры, – пробормотала я. Некоторых я даже считала друзьями, хотя понимала, что последние несколько лет была сосредоточена на работе и не уделяла много времени дружбе вне аспирантуры. Правда заключалась в том, что в принципе я была одна. Но мне всегда нравилось, когда я принимала решения сама и несла ответственность только перед самой собой. Я никогда не чувствовала себя одинокой.

А теперь вдруг почувствовала.

– М-м-м, – протянула доктор Нильссон. И мне следовало бы пропустить это, но что-то в том, как она промурлыкала этот слог, осуждение, которое я услышала в нем, заставило меня ощетиниться.

– Вы же сами сказали: я получу больше возможностей, больше вариантов, если не буду связана отношениями! – напомнила я. – Верно? Я должна быть гибкой, чтобы быть более востребованной в академической среде, не привязываться к одному месту или человеку, так ведь?!

Она моргнула, как будто была искренне озадачена горячностью моего ответа. Возможно, так оно и было. Я сомневалась, что она вообще помнила об этом разговоре, это у меня в голове он засел крепко.

– Да, – медленно произнесла она. – В какой-то степени это правда. Поначалу это может быть путь кочевника, пытающегося найти подходящую для себя должность. И я не буду приукрашивать ситуацию – конкуренция на рынке как никогда высока. Но я прошу прощения, если у вас сложилось впечатление, что у вас не должно быть отношений. Это может быть трудный путь, и порой именно близкие люди помогают его пройти. Мои родители прилетели из Швеции, чтобы присутствовать на моей защите.

– Правда?!

– Много лет назад, – произнесла она с улыбкой. – Они ничего не