— Лерочка, трубка не пролезет под дверь! — жалобновозразил Денис.

Господи, какие эти мужчины беспомощные! Выпендриваться онимогут только перед женщинами. А силу показывают лишь тогда, когда те же женщиныпосоветуют, куда ее применить.

— Так сломай дверь! — легко предложила я.

— Ты что?! Мы только что поставили новые коробки.

Дубовые.

— Тебя пугает, что ты не справишься с дубом?

— Нет, меня пугает цена этой двери, — призналсяДенис. — Если я ее раздолбаю, Катерина меня убьет.

— Слушай, а это мысль! — воскликнула я. —Сделай вид, что ломаешь новую дверь. Думаю, моя сестрица тут же выскочит изкухни, чтобы разобраться с тобой. Тут-то ты и сунешь ей в руки трубку!Остальное я беру на себя.

— Лучше бы ты приехала, — пробормотал Денис.

Судя по стуку, он положил трубку на стол или прямо на пол.Вслед за этим раздался его мрачный голос:

— Катерина, открой дверь! Тебе Лерочка звонит! Онапросто требует, чтобы ты взяла трубку.

Ответа мне не было слышно, только невнятное «бу-бу-бу».

— Все, мое терпение кончилось. Я ломаю дверь! —совершенно неубедительно сказал Денис, после чего бросился на искомую дверьгрудью. Удар был, на мой взгляд, пустяковым, однако в ответ тут же раздалсявизг Катерины. Теперь-то я хорошо ее слышала:

— Ты что, офонарел? Мы только что заплатили за этудверь бешеные бабки!

Дениса ее визг безумно воодушевил. Я поняла это по тому, какизменились его интонации. Теперь в его голосе слышалась настоящая угроза.

— Катерина, открой, иначе я разнесу весь дом!

Да-а… Засиделся мужик. Ему бы плаванием заняться или в походсходить в горы с палаткой. Или сплавиться по реке на байдарке.

— Алло! — внезапно крикнул Денис, схвативтрубку. — Кажется, я разозлился по-настоящему. Теперь держись!

— Нет! Денис! — Я поняла, что если с дверью и всамом деле что-нибудь случится, мне несдобровать. Впоследствии, когдаподробности произошедшего будут рассказаны Катерине мужем, она, естественно,решит, что во всех грехах виновата я. Впрочем, как всегда. — Я придумалакое-что получше.

— Говори, — разрешил тот.

— Приложи трубку к щелке в двери, я поговорю с ней так.

— В двери нет щелок.

— Ну, приложи куда-нибудь! — Эти мужчины могутсвоей тупоголовостью довести до истерики. Даже юристы. «Вне службы все мужчинывсего лишь мужья», — решила я и, набрав в грудь побольше воздуха,закричала с невероятным усердием:

— Катерина! Немедленно возьми трубку.

— Подожди! — проблеял Денис. — Я еще ничегоне сделал! У меня чуть барабанная перепонка не лопнула, ты чего?

Время катастрофически утекало, а моя сестрица продолжалаупорствовать. Надеюсь, на кухне ничего, кроме вермута, не завалялось. Явспомнила себя и тот самый коньяк, с которого, собственно, начались все моиприключения, и завопила с утроенной силой:

— Катерина! Мне нужно новое платье! К вечеру! Ты должнамне его сшить Возьми трубку!!!

Через полминуты моего непрерывного сиренообразного вопля втрубке раздался спокойный голос моей сестры:

— Ты чокнулась? Сшить платье к вечеру? Ты меня ни с кемне перепутала?

— Господи, слава богу! — выдохнула я. —Надеюсь, ты не пьяна?

— Я разве когда-нибудь решала проблемы с помощьюалкоголя?

— Но Денис сказал, что ты заперлась с бутылкой вермута!

— Ну и что? Я хорошо закусила, и он уже выветрился изорганизма.

— Надеюсь.

— Так что там с платьем?

— Ты помнишь, я получила приглашение на художественныйпоказ моделей?

Конечно, она помнила. Я рассказывала ей все подробностисвоих похождений. Переодевание в общественном туалете, поход в «Делифранс»,приглашение, оставленное под пустой чашечкой на том самом столике, за который ясела..

— Значит, ты все-таки решила пойти?

— Кто не рискует, тот не пьет шампанское!

— Ой, пожалуйста, не надо о спиртном.

— Вермут — это не спиртное, — возразила я, —а сладкая водичка.

— Да-да, сладкая водичка, которая выливается соленымислезами.

— Что ты оплакивала?

— Не смейся, я думала о тебе.

— Иными словами, завидовала моей полнокровной жизни иоплакивала свое никчемное существование домохозяйки?

— Как ты можешь так говорить? Нет, Лерка, ты совершеннонедальновидная. Звонишь с нижайшей просьбой, а потом начинаешь меня жекритиковать.

— А чего мне к тебе подлизываться, если ты не хочешьшить платье?

— Я не не хочу, а просто реально смотрю на вещи. Я неуспею. И никто не успеет. У тебя уже есть отрез?

— Чего?

— Ну, материал?

— Откуда он у меня возьмется?

— А подходящая выкройка?

— А она откуда у меня возьмется?

— Ладно, жди, сейчас приеду.

Если я думала, что сестрица приедет с сантиметром, мелком ижурналом выкроек, то глубоко заблуждалась.

Она приехала с огромным желанием потрепать языком.

— А где твой муж? — спросила Катерина, ворвавшисьв комнату и подозрительно посмотрев на валяющийся на диване галстук толщиной смышиный хвост. Я уже заметила, что лже-Туманов считает стильным вешать на шеюнечто, похожее на шелковые веревки.

— Мой муж в Питере, — раздраженно ответилая. — А где тот тип, который ежедневно опустошает мой холодильник, я незнаю.

— Может быть, стоило бы за ним немножечко последить?

— Я пробовала. Но он хитрый, как сволочь. Мгновенносбросил меня с «хвоста». И так стильно это проделал — я мысленно емупоаплодировала.

— Значит, ему есть чего опасаться, — заявилаКатерина. — Раз он ведет себя подозрительно и отрывается от слежки.

— Надо же, какие речи! Он же тебе нравится! — яобвинила сестрицу в непоследовательности.

— Нравится. Но, к стыду моему, мне часто нравятсянехорошие люди.

— Скажи проще — тебе нравятся безнравственные мужчины.

— Что ж, это мой единственный недостаток, —отрезала она. — Так что, тебе необходимо платье, сшитое вручную?

— Ты поняла правильно.

— Когда ты мне об этом сказала, я сразу же подумала осестре твоего первого мужа. Ведь она всю жизнь работала в ателье и шила каксумасшедшая. Позаимствуй у нее какой-нибудь наряд, у нее их тучи, не забыла?