Зося, родив сына, была крайне разочарована,она мечтала о маленькой трогательной девочке, а появился мальчик, и, очевидно,он вырастет таким же солдафоном, как и отец. Зося боялась властного,неулыбчивого, моментами очень злого Карла, муж обращался с женой, как с рядовымсрочной службы: «Принеси, подай, пошла вон». Никаких нежностей, романтическихужинов, прогулок при луне и поцелуев на ночь он не признавал. Впрочем, на отдыхв Крым они ездили вместе, но на пляже Карл спал, в номере потом читал газету,жене мог за сутки не сказать ни слова.

Может, супруга и примирилась бы с такойжизнью, имей она хорошую профессию, работала бы спокойно, шагала по служебнойлестнице, реализовывалась на производстве. Но Зосенька ничего не умела да и нехотела делать, проводив мужа «в присутствие», она принималась драить квартиру,потом бежала на рынок, готовила обед, и так изо дня в день, словно раб нагалере, гребла веслами быта. Ясное дело, что через пару лет на Зосенькунавалилась тоска, из ее глаз по каждому поводу и без оного лились слезы.

Обратись Зося с такими симптомами к врачусегодня, ей бы незамедлительно поставили диагноз «депрессия» и начали бы лечитьтаблетками, но в годы ее молодости такого недуга не знали, а женщин, рыдающихот скуки, называли истеричками. Карл исправлял настроение супруги оплеухами,если видел на ее хорошеньком глуповатом личике кислую гримаску, мигом отсыпалблаговерной порцию затрещин, приговаривая:

– С жиру бесишься! Вот моя матьдвенадцать детей родила, ей ныть некогда было.

Зосенька, у которой никак не получалось забеременеть,заливалась слезами, и тогда ласковый муж отволакивал ее в ванную и, включивледяную воду, говорил:

– Холодный душ – первое лекарство отистерик.

В конце концов жена перестала пускать слезы вприсутствии мужа, а потом родился Яков. Взглянув на конверт с тихо сопящимноворожденным, Карл впервые похвалил жену:

– Хорошо, – заявил военный, –теперь есть продолжатель династии, будет таким, как я, главное, ты не избалуйпарня!

Услышав слова супруга, Зося чуть не упала вобморок. Еще один солдафон на ее несчастную голову! Через пятнадцать лет поквартире будут ходить два Карла и покрикивать на нее: «Подай, принеси, пойдивон!»

От подобной перспективы несчастной сталоплохо, она так хотела милую, нежную, ласковую девочку, а кто родился?

Став счастливым отцом, Карл не изменил своимпривычкам, дома его по-прежнему никогда не было, Хованский дневал и ночевал наслужбе, а Зося воспитывала мальчика. И делала она это весьма оригинально.

До трех лет Яшеньку обряжали в платьице икружевные фартучки.

Белокурые вьющиеся волосы мальчика она нестригла, и Яшенька был очень похож на девочку. А еще Зося не поощряла игры сосверстниками во дворе, ребята могли научить ее мальчика всяким гадостям. Яша восновном сидел дома, читал книжки, занимался музыкой, склеивал модели, потом,уже в школе, увлекся радиоделом. Одноклассники его не любили, тихий,изнеженный, плаксивый мальчик при любом намеке на обиду жаловался маменьке,Зося прилетала в школу и коршуном заклевывала того, кто посмел криво глянуть наЯшеньку. А вот учителя, наоборот, обожали мальчика, он не доставлял им никакихзабот, отлично учился, примерно вел себя и на всех школьных вечерах безотказноиграл на пианино. Но, как ни странно, у Яши имелись явные способности кматематике и физике, и он подумывал о мехмате. Зося была против, она мечталавидеть сына у рояля, в черном фраке, вокруг море цветов и восторженные крикипоклонниц, а в первом ряду сидит она, счастливая мать, всегда сопровождающаясвоего сыночка.

Когда Яше исполнилось тринадцать лет, Зосяродила Каролину. Малышка появилась на свет болезненной, из роддома ее перевезлив детскую больницу, мать отправилась вместе с новорожденной, Карлу впервые вжизни пришлось заботиться о сыне. Ничтоже сумняшеся папаша отправил парнишку влагерь, военизированное учреждение при своей работе. Яша, сдерживая слезы,подчинился отцу.

Только в конце августа Зося вернулась домойвместе с Каролиной. Карл ни разу не навестил супругу, не написал ей записки, непринес цветов или конфет. Жена не удивилась, она уже привыкла к полнейшему невниманиюсо стороны мужа. Впрочем, некоторое недоумение все же присутствовало в душе,потому что накануне выписки она позвонила домой и сообщила:

– Нас можно забрать завтра после полудня.

– Сама доберешься! – рявкнул муженеки швырнул трубку.

Согласитесь, это уже было слишком.

Не успела Зося перешагнуть порог квартиры, какк ней с рыданиями кинулся Яков. Мать обомлела, сын выглядел, словнозаключенный: наголо бритый, худой, даже тощий, весь в синяках.

– Деточка, – прошептала Зося, –а где твои волосики?

Подросток заплакал еще пуще, а из спальнивылетел Карл и заорал:

– Волосики! Волосики! Что ты сделала спарнем, дура!!!

Потом суровый военный разразился матомвперемешку с угрозами. Проснулась Каролина, Зося хотела покормитьноворожденную, муж вырвал ребенка из ее трясущихся рук и завизжал:

– Этого не дам.

– Она девочка, – шепнула Зося.

– Все равно!!! – вопил Карл, тыча вжену кулаком. – Разведусь, детей отберу…

В конце концов Зося, не выдержав ора и битья,свалилась без чувств. Пришла в себя она уже в больнице, на следующий день врачввел в палату Карла и сказал:

– Объясните жене свои претензии спокойно,иначе я сообщу вам на службу о произошедшем.

Хованский сверкнул глазами, но буркнул:

– Ладно, оставьте нас вдвоем.

Доктор повернулся к Зосе:

– Вот звонок, если муж снова станет васбить и пугать, немедленно меня вызывайте, я сразу приду.

Зося моргнула. До сих пор ей не приходило вголову, что можно кому-то пожаловаться, и хама-мужа приструнят. Карлпобагровел, но снова сдержался, а потом, когда эскулап ушел, он на удивлениеспокойно объяснил жене причину гнева.