— Угу, оскал знатный. Вся шерсть от тебя дыбом. Особенно с прищуром от ветра удачно смотрится, словно на мушку берешь.

Мы стояли на палубе и наблюдали как приближается берег. Нормальный, обычный земной берег. Вон даже дома виднеются, городок какой-то. А сверху радостно палило настоящее правильное солнце. И никакой вокруг серой чуждой мути.

Два часа назад пришел в себя Казим и почти сразу корабль прыгнул домой, в наш привычный мир. Все прильнули к иллюминаторам, люди восторженно кричали, оборотни рычали. Даже лорды что-то напевали довольно.

Вот только развозить пассажиров Летучий отправился не сразу. Меня, например, первой вызвали к пришедшему в сознание Казиму и провели пренеприятнейшую процедуру «чистки» мыслей.

Уставший менталист не церемонился и буквально на грубую нитку перешивал все воспоминания, касающиеся кузнечика. Точнее, пытался, так как я успела самое важное скрыть в пси-образе белой коробки, защитной технике, подаренной мне Владимиром.

В новом варианте событий я должна была помнить Дэйва в роли… сменщика Казима, просто высокоуровневого помощника, решившего предать хозяина. И напрочь забыть безумного юнца-кузнечика, вросшего в корабль и ставшего его мозгом.

К концу воздействия голова у меня кружилась, из глаз градом лились слезы, на что Казим сочувственно похлопал по плечу пухлой ручкой и заметил, что мне надо отдохнуть, слишком травмирующей для меня оказалась поездка.

В глубине души я была с ним абсолютно согласна — мне срочно нужен был отдых! Беру два!

— Подтвержу второй уровень, — негромко пробормотала я, чтобы слышал только кот, — и буду жить тихо-тихо! Жрать бабушкины пироги и никаких расследований.

— Я твой навеки, Евка, — оживился Кусака. — Жрачка — самое важное, а все эти кавалеры, путешествия — в пень.

— В пень, — прошептала я, поглаживая чистую кожу на кисти, без следа жуткой печати Ценности. Не знаю как другие, а я надолго потеряла интерес к водным прогулкам.

На палубу выбиралось все больше пассажиров, они чуть громче принятого переговаривались, тащили вещи. Похоже, многие решили сойти в первой же точке выгрузки — нашем Зеленом Секторе.

О, вот и Джок. Он должен был собрать вещи Диего и передать их изумрудным лордам, уезжающим вместе с раненым Десятым. А также проследить, чтобы наемники-оборотни помогли начавшему выздоравливать рыжему Лукасу — вот у кого с регенерацией было все отлично, укусы пауков на лисе заживали поразительно быстро.

Вместе с ним шел Баррага, в чистом кожаном колете, все такой же здоровенный и хмурый.

— Ева, — белокурые пряди трепал ветер и Джоковичу приходилось придерживать их рукой. — Как себя чувствуешь?

Я с подозрением всмотрелась в вампиров, но передо мной стояли расслабленные спокойные мужчины, никаких опасливых взглядов или трясущихся рук. В общем, ни одного сигнала, что они считали меня больным на голову кузнечиком, крайне опасным для окружающих.

— В висках давит, — осторожно призналась я, — Казим в моей голове знатно порылся после событий в рубке.

— Хорошо, что нас там не было, — заметил Баррага. — На вампиров ваши головосломные штучки плохо действуют, так что нас бы просто прирезали.

На моих руках мгновенно завозился Кусака.

— Чо-о? Чо он сказал? Как не было то, когда я своими глазами…

Пришлось стискивать ему пасть, чтобы не сбивал с разговора.

— И я рада, что вы не участвовали, — пропела я, в лучших традициях фейри. Аж челюсть свело от собственной сладости. — Тайнами корабля опасно интересоваться. Вон Присциллу до сих пор в каюте Казима держат, не уверена успеет ли она сложить свою сумку. Это у меня — только подпоясаться, да кота забрать. Больше нет ничего.

— О, кстати! — сказал Джок. — Мне кое-что надо тебе передать. Когда командиру останавливали кровотечение, сняли с него камзол, а потом отдали его мне. А вместе с ним и вот это — кажется твое. Я точно видел, как ты этой штукой переплетала волосы на дежурствах. Диего зачем-то ее в оставшейся здоровой руке сжимал. Наверное, ты уронила, а он поднял. Так и держал, пока сознание не потерял.

На его ладони свилась кольцом потрепанная алая ленточка-шнурок. Когда-то я действительно заплетала этой тесемкой косу, чтобы длинные волосы не мешали на практике.

Но в комнате — узкой и простой, где смогла разместиться только одна кровать, метровый шкаф и крохотный столик… однажды… с меня сняли эту ленту. Это был мой первый раз. В казарме. На случайной практике, которая должна была быстро закончиться и завершиться как сон. Но вместо этого я попала в странную сказку сбитого дыхания. Когда кружилась голова, а сильные руки обнимали крепко, до звездочек в глазах. Может быть, именно тогда, сама не ведая, я отдала свое сердце. И потеряла красную ленточку.

А невыявленный и непойманный клептоман, оставивший себе на память эту смешную вещицу, вытащил ее и держал в руке, когда понял, что останется навсегда в кружении осколков. Диего сжимал ее, когда умирал.

Проклятый оборотень! Я прикусила губу, обратившись в камень.

— Пойду за сумками, — сказал Джок, не понимая, почему я замерла и перестала даже мигать.

— А я останусь, — просто сказал Баррага, облокачиваясь на борт в несколько фамильярной близости от меня. — Кое-что хочу обсудить с мисс Нитарока.

Корабль плыл быстро, берег становился все ближе, и на разговор оставалось совсем не много времени, но не похоже, чтобы Баррага торопился. Он облокотился на борт на несколько фамильярном от меня расстоянии, едва не коснувшись плечом. Заинтересованно изучил плещущиеся внизу волны и только затем негромко произнес:

— Я тут кое-что случайно увидел…

Меня спас ступор. В иной момент я может быть и дрогнула бы, жестом или мимикой показала страх разоблачения. Но мое сердце, ранее тревожное и чувствительное, увы, сбежало из положенного ему места в грудной клетке. Спряталось, сжалось, закутавшись в ленточку в моем кулаке. И эмоций Баррага не дождался.

— Хм, — сказал он, — а я, похоже, вас по всем статьям недооценил, мисс Нитарока. Такая выдержка…

— Вы пришли одарить меня комплиментами? Или же поблагодарить за найденного собрата? — предположила я.

— Это был долг через Вальтеза, и он закрыт. Спросить я хотел совсем другое — о вашем разговоре с мисс Присциллой Ковейн, милой дамой, пообещавшей некоторые неприятности. Так сложилось, что я совершенно случайно оказался неподалеку…

Ха. Сказал бы прямо — висел на потолке и подслушивал.

— И, — Баррага еще больше снизил голос, теперь я едва угадывала слова по губам, — испытывая к вам понятную симпатию, хотел спросить — нужна ли помощь? Если вы, конечно, сами не желаете попасть на учебу в редкую глушь.