— Виола Тараканова, москвичка, женавашего коллеги. Олега Куприна, под псевдонимом Арина Виолова пишу криминальныероманы. — спокойно сообщила я, подхватив его тон, и добавила:

— Может, когда встречали мои книги. Кпримеру, «Гнездо бегемота».

Филипп замер, потом ринулся к шкафу,громоздившемуся в углу комнаты, открыл дверки, и я увидела полки, забитыедетективами. На самом почетном месте стояли опусы издательства «Марко», в томчисле мои собственные. Говорков вытащил названную книгу, перевернул ее, глянулна меня, на фото с последней страницы обложки, на меня, на фото, на меня, нафото и заорал:

— Офигеть! Она!

Нельзя сказать, что я очень обрадовалась,когда Говорков узнал меня по этому снимку. Томик украшает невероятноеизображение красномордой особы с всклокоченными волосами и по-лягушачьивыпученными глазами.

— Я вас так люблю! — продолжалрадоваться Филипп. — Не передать словами! Сам, правда, ничего не читал,просто некогда, много дел сразу в производстве. Но моя мама, как толькопоявляется ваше новое произведение, хватает его, садится в кресло и молчит.Прямо ни слова не говорит, рта не раскрывает, пока все не прочтет! Потом сунеткнигу в шкаф и заявит: «Барахло! Вот уже которую ее книгу читаю, и все дрянь!»Мама у меня такая откровенная, она прокурором работала и только правду людям вглаза рубит. Только правду, одну правду, ничего, кроме правды! Представляете?

— Кошмар, — поежилась я.

— Но те часы, что вас читает, она молчит!Вот оно, счастье, и его мне дарите вы! — чуть не зарыдал Филипп. —Можно, я вас поцелую?

Я отползла к краю дивана.

— Лучше просто выслушайте меня.

— Зачем я вам понадобился? Как узналиадрес и телефоны? — опомнился Филипп.

— Рита Чердынцева дала.

— Рита, Рита, Рита… — забормоталФилипп. — Что у меня с ней было?

— Думаю, ничего, Ритуся пресс-секретарьсамого…

Фамилию начальства я произнесла шепотом.Говорков икнул, снова сел на софу и, наклонив голову, повторил прежде заданныйвопрос:

— Зачем я вам понадобился? Говорите,помогу, чем смогу!

— Дело Ани Галкиной у вас?

— Аня, Аня, Аня… Что у меня с ней было?

— Ничего! Она арестована. Галкина!

— Анна Галкина, — кивнулФилипп, — ага, есть такое дело.

Обрадовавшись, что у следователя просветлело вмозгах, я быстро продолжила:

— Она никого не убивала!

В глазах Филиппа появилось легкое удивление.

— Откуда знаете?

Я привалилась к подушке.

— Сейчас объясню. Только выслушайте меня!Делать вам все равно нечего, злобного Котика нет, ушла домой.

Говорков усмехнулся:

— Начинайте.

Я откашлялась.

— Чтобы написать детективный роман, надоиметь сюжет, скелет истории, который писатель может покрыть мясом своихрассуждений и размышлизмов. Кто-то из литераторов обладает буйной фантазией илегко придумывает никогда не существовавшие коллизии, другие имеют даррассказчика, они лихо описывают уже случившиеся с кем-то ситуации. Я принадлежуко второму типу прозаиков и считаю, что мне редкостно повезло, жизнь намногохитроумнее любой выдумки…

Надо отдать должное Филиппу — слушатель он былзамечательный, ненужными вопросами монолог нежданной гостьи не прерывал, глупыхзамечаний не вставлял и перерывов на перекур не устраивал. В конце концов ядовершила рассказ:

— Вам осталась чистая ерунда — допроситькак следует Макаркина. Либо поставить у его квартиры наружное наблюдение.Надеюсь, сотрудники милиции окажутся более расторопными, чем Вера Данильченко,и легко выяснят координаты обожэ мануального терапевта. Вот! Отпускайте Аню,она не виновата. Готова дать письменные показания.

Говорков встал, походил по комнате, сноваоткрыл зачем-то книжный шкаф, затем закрыл его и вдруг сказал:

— Насколько понимаю, это будет новаякнига? Вы начинаете расследование, а потом описываете свои похождения?

— Примерно так.

— И никогда не ошибаетесь?

— В смысле?

— Всегда докапываетесь самостоятельно доистины, не сворачиваете на ложный путь?

— Всякое случается, — туманноответила я, — порой забредаю в непролазную чащу.

— Но читателю потом все равно сообщаетесвою версию? Даже если она не правильная? Хотя если подтасовать факты, то ложьстанет истиной… — задумчиво протянул Филипп.

— Нет, я пишу только правду, отсюда ипроблемы. Иногда просто хочется купить билет на ковер-вертолет и улететьподальше от этой правды куда глаза глядят. Но сейчас мне необходимо дорыться досути.

— В одном вы правы, — вдругулыбнулся Говорков, — жизнь более хитроумна, чем выдумка. Ладно, сейчасрасскажу вам много чего интересного, но в обмен на одну услугу.

— Какую?

Филипп взял в руки мою книгу.

— Когда издадут ваш новый роман, пустьвот тут, на первой странице, будет написано: «В основу сюжета положено дело,которое блестяще размотал…», ну и мои фамилия, имя и отчество.

— Могу еще указать и год рождения вместес адресом!

— Это слишком, хватит имени. Моя мамабудет счастлива. Значит, обещаете?

— Конечно.

— Тогда слушайте! — воодушевленновоскликнул жаждавший славы следователь. — Кстати, у нас недавно про МишуПоварова в газете упоминали, так его потом в звании повысили. Да! Ничего мне заразглашение служебной тайны не будет, если вы укажете: «Все фамилии изменены».Впрочем, о деталях потом.

Я обхватила руками колени и вся превратилась вслух. А Говорков, мечтавший о новом звании, славе и материнском одобрении,завел рассказ.

Жила-была на свете девочка МаринаКонстантинова. Тихая, послушная, спокойная мечтательница, больше всего на светелюбившая сидеть на подоконнике и смотреть вдаль. Школьница хорошо училась иникаких проблем ни родителям, ни учителям не доставляла. С младшей сестройЛизой Марина поддерживала ровные отношения, никаких драк у девочек неслучалось. В общем, образцово-показательный подросток. Но это лишь внешне.