«Фельдман ищет тебя», — сказал ему коллега, ион быстро направился к кабинету главного, где слащаво улыбнулся секретарше,изготовившейся для прыжка. Вместе с Фельдманом его ждали Кин и ответственныйредактор Говард Краутхаммер. Кин плотно закрыл дверь и вручил Грэю газету.

— Ты видел это?

Это была новоорлеанская «Таймс», на первойстранице которой помещались статья о гибели Вереека и Каллагана и их крупныефотографии. Он быстро прочитал статью под пристальными взглядамиприсутствующих. В ней говорилось об их дружбе и странной гибели. Упоминаласьтакже Дарби Шоу, которая исчезла. Связь с делом в статье не прослеживалась.

— Полагаю, что кот выпрыгнул из мешка, —сказал Фельдман.

— Это всего лишь завязка, — заметил Грантэм. —Мы могли бы опубликовать все это три дня назад.

— Почему мы не сделали этого? — спросилКраутхаммер.

— Здесь ничего нет. Два трупа, имя девушки итысяча вопросов, ни на один из которых они не ответили. Они нашли полицейского,который согласился говорить с ними, но он не знает ничего, кроме того, чтолежит на поверхности.

— Но они копают, Грэй, — заметил Кин.

— Ты хочешь, чтобы я остановил их?

— Эту историю подхватила «Таймс», — сказалФельдман. — Завтра или в воскресенье они собираются опубликовать что-то о ней.Насколько они могут быть осведомлены?

— Почему вы спрашиваете об этом меня?Возможно, у них есть копия дела. Маловероятно, но возможно. Но они неразговаривали с девушкой. Девушку заполучили мы. Она наша.

— Будем надеяться, — заметил Краутхаммер.

Фельдман потер глаза и уставился в потолок.

— Скажем, что у них есть копия дела и имизвестно, что написала это она и что теперь она пропала. Прямо сейчас они несмогут провести проверку материала, но они могут не побояться упомянуть о деле,не называя имени Маттиса. Допустим, что они знают, что Каллаган был еепрофессором, среди прочего, и что он привез дело сюда и передал своему другу Верееку.И теперь они мертвы, а она находится в бегах. Это чертовски хороший материал,вам не кажется, Грэй?

— Это очень крупная история, — сказалКраутхаммер.

— Это мелочь по сравнению с тем, что наподходе, — бросил Грэй. — Я не хочу запускать ее, потому что это тольковерхушка айсберга и она привлечет к нему внимание всех газет в стране. Нам ненадо, чтобы тысячи репортеров сталкивались лбами вокруг этой истории.

— А я говорю, что нам надо давать публикацию,— отрезал Краутхаммер, — иначе «Таймс» утрет нам нос.

— Мы не можем освещать эту историю, — так жерезко ответил Грэй.

— Почему нет? — спросил Краутхаммер.

— Потому что я не собираюсь сейчас писатьстатью об этом, и, если ее напишет кто-то другой, мы потеряем девушку. Это жеочень просто. Она сейчас раздумывает о том, не впрыгнуть ли ей в самолет иубраться из страны. Достаточно одной ошибки с нашей стороны, и ее не будет.

— Но она уже выговорилась, — сказал Кин.

— Я дал ей слово, понятно? Я не стану писать,пока все не будет сведено воедино и не появится возможность назвать Маттиса.Это же очень просто.

— Ты используешь ее, не так ли? — спросил Кин.

— Она мой источник. Но ее нет в городе.

— Если «Таймс» имеет дело, тогда они знают оМаттисе, — сказал Фельдман. — А если им известно о Маттисе, то, бьюсь обзаклад, они копают как ошпаренные, чтобы это проверить. Что, если им удастсясделать это раньше нас?

Краутхаммер проворчал с отвращением:

— Мы собираемся сидеть сложа руки и ждать,когда у нас из-под носа уведут крупнейшую сенсацию за последние двадцать лет. Янастаиваю на том, чтобы опубликовать то, что у нас есть. Хоть это тольковидимая часть айсберга, но уже сейчас это сногсшибательный материал.

— Нет, — сказал Грэй. — Я не буду писать, покане заполучу все целиком.

— И сколько для этого потребуется времени? —задал вопрос Фельдман.

— С неделю, возможно.

— У нас нет недели, — сказал Краутхаммер.

Грэй был в отчаянии.

— Я могу выяснить, что знают в «Таймс». Дайтедвое суток.

— Завтра или в воскресенье они собираютсянапечатать что-то, — вновь сказал Фельдман.

— Пусть печатают. Держу пари, что это будет таже самая история, возможно, с приложением фотографий подозреваемогопреступника. Вы предполагаете слишком многое, считая, что у них есть копиядела. Даже автор не имеет копии. У нас нет такой копии. Давайте подождем ипочитаем их писанину, а потом уже будем думать, исходя из того, что онинапишут.

Редакторы изучающе посмотрели друг на друга.Краутхаммер пребывал в расстройстве. Кин беспокойно ерзал на стуле. Но боссомздесь был Фельдман, который сказал:

— О’кей. Если они опубликуют что-нибудь в утреннемвыпуске, мы соберемся у меня в полдень и обсудим их материал.

— Отлично, — быстро согласился Грэй инаправился к двери.

— Пошевеливайся быстрее, Грантэм, — бросилвдогонку Фельдман. — Мы не можем больше откладывать.

Грантэм вышел.

Лимузин медленно продвигался по кольцевойдороге, перегруженной автотранспортом в час пик. За окнами было темно, и МетьюБарр читал при свете специальной лампочки под крышей салона. Коул потягивалперье и наблюдал за проходящим транспортом. Содержание дела он помнил наизустьи мог пересказать его Барру, но ему хотелось увидеть его реакцию.

Барр никак не реагировал, пока не добрался дофотографии, при виде которой он медленно покачал головой. Отложив дело всторону, он на секунду задумался.

— Очень неприятно, — сказал он наконец.

Коул хмыкнул.

— Насколько это соответствуетдействительности? — спросил Барр.

— Я сам хотел бы знать.

— Когда ты увидел его в первый раз?

— Во вторник на прошлой неделе. Оно поступилоиз ФБР вместе с одним из их ежедневных докладов.

— Что сказал президент?