– Кто такие? – спросил он требовательно. –Зачем прибыли?

Она хотела ответить резкостью, явно же это не городскаястража, но Олег придержал ее за руку и сказал мирно:

– Просто едем мимо и дальше. Пообедаем здесь, заночуем…а утром отправимся дальше.

Мужчина сказал без малейших колебаний:

– День только начался. Вы можете дойти до Семитополья,это еще один город по этой же дороге.

– Далековато, – заметил Олег.

Мужчина сказал раздраженно:

– Заночуете в поле! Сейчас лето, ночи теплые.

– Хорошая мысль, – одобрил Олег. – Мыобдумаем. Но пообедать в вашем городе можно?

Его конь повернул голову и посмотрел на чересчур вежливогохозяина с большим удивлением. Один из мужчин за спиной их вожака пробасил:

– Пообедать можно.

– Даже выпить, – сказал второй. – Но большелучше не задерживаться.

Олег ответил с поклоном:

– Благодарю. Где у вас тут лучше всего кормят?

Вожак сказал с раздражением:

– Сверните налево, там в конце улицы постоялый дворМизгиря, у него же и корчма самая надежная. К вечеру мы заглянем и туда.Надеюсь, вас там уже не будет.

Олег ответил мирно:

– Я тоже надеюсь.

Барвинок вся кипела, когда он спокойно, будто разговор шел опогоде, пустил коня дальше по улице. Когда удалились достаточно далеко, онапрошипела:

– Что, струсил?

Он спросил с удивлением:

– А что, надо было?

– Набить им всем морды! – выпалила она. – Ониже трусы. Ты сам видел! Хорохорятся, а дать одному в зубы – разбегутся!

Он пробормотал:

– В зубы… за что? Они чем-то напуганы. Потому и боятсячужаков. Ты видела их лица.

– Или не хотят делиться, – возразила она. –Возможно, уже услышали, что где-то близко закопаны несметные сокровища! И хотятбыть не только первыми, но и единственными.

– Сокровища, – пробормотал он. – Несметные…Ну да, если сокровища, то обязательно несметные… Уж если мечтать, то мечтать!

Он вздохнул так тяжело, словно тащит тяжело нагруженный воз,решительно повернул коня в сторону указанного тем наглецом постоялого двора.

Она сказала саркастически:

– Как ты любишь спать и лопать! Чуть что, сразу напостоялый двор!

– Хорошее место, – сообщил он.

– Чем? Порядочные люди дома сидят!

Он кивнул.

– Верно. Но на постоялом люди отовсюду. Сразу узнаешь,что почему и вообще все новости…

– Да, – согласилась она, – мужчины любятсплетничать.

У ворот постоялого двора с десяток могучих дубов, каксторожа, встретили их и рассматривали молча и настороженно, но дальше охранять,собственно, нечего – двор на удивление пуст, большая и потемневшая от времениизба непонятного назначения, пара сараев, просторный овин и еще один дом, ещебез крыши, но уже с бревенчатыми стенами, хотя и без окон.

– Здесь неуютно, – заметила она.

– Ну и что? – возразил он. – Не перебирайхарчами.

– При чем тут харчи? Грубый ты.

Дом для проезжающих, как показалось Олегу, сделан на вырост,хотя похоже, что это время все еще не наступило. Нижний этаж почти целиком изогромного помещения с семью столами, да еще кухня, в середине деревяннаялестница на этаж выше, снизу видно, что там ведет в обе стороны: направо иналево.

Здесь же, внизу, добиваясь простора, хозяева сэкономили навысоте, Олег почти задевал головой за потолочные балки. Окна не столько маленькие,сколько неудобно глубокие из-за толстенных бревен.

Светильник один у самой двери, еще два дальше под стенаминапротив друг друга, Барвинок подумала, что хозяин не беден, если жжет дорогоемасло даже днем.

Сонная стряпуха жарила для неожиданных гостей яичницу наогромной сковороде, а они торопливо ели давно остывшую гречневую кашу.Барвинок, как и Олег, не стала раздеваться, хотя и боролась с соблазномпоказать ему прекрасные плечи с удивительно ровной и гладкой кожей, такаябывает только у совсем маленьких детей, потом, увы, грубеет даже у принцесс,хотя те безуспешно купаются, как говорят, в парном молоке.

К ним вышел не хозяин, как привычно ожидала Барвинок, аогромная неразговорчивая бабища, толстая, как корова, и донельзя угрюмая. Сообщила,что есть только баранина, а еще немного хлеба, хоть и позавчерашнего. Барвинокзаикнулась о каком-то разнообразии, но женщина ответила недружелюбно, чторазносолов здесь отродясь не было, а гости лопают, что дают. Когда человек вдороге, капризы оставляет до возвращения домой.

– Мудро, – согласился Олег. Он посмотрел наБарвинок со злорадством в глазах. – Что, получила?

Барвинок фыркнула, но промолчала. В таких случаях спорить –себя ронять, будет не спор, а перебранка, мухам понятно, одержит верх тот, ктонаглее и больше привык к скандалам.

После долгой паузы, пока ели молча, буркнула сердито:

– А тебе все равно, что ешь?

– Избыток пищи, – заметил волхв, – мешаеттонкости ума.

Она так ахнула, что выронила ложку в суп.

– Тонкость?.. Ума?.. У тебя?

– Ну да, – ответил он с самым скромнымвидом, – хоть я и мудр, а это выше умности, но тонкость… ага… а как же?..А вот тебе можно не капризничать, ты и так полна кашей…

– Кашей?

– Ну да, – объяснил он тяжеловесно. – У тебякаша в голове.

– Дурак!

– Все мудрецы кажутся простому человекудураками, – сказал он невозмутимо. – Ты ешь, ешь, а то вон какаяхудая.

– А ты любишь толстых?

Он подумал, лицо стало серьезным, тоже мне мудрец, самаятема для мудрецов поразмыслить и посмаковать, ответил с сомнением:

– Не знаю. Мне кажется, я не слишком разборчив в такойерунде.

Она стиснула челюсти и процедила сквозь зубы:

– Ешь молча, пока я тебя не прибила.

Харчевня постепенно заполняется народом, приходили группами,явно мастеровые целыми артелями, за одним столом собралась целая орава, тамодин возбужденно рассказывает нечто, остальные лишь изредка прерываютвосторженными вздохами и восклицаниями.

Олег прислушался, ага, тот же рассказ, который уже слышалнесколько раз про некоего Шмендру, который пошел в лес собирать хворост, а вэто время высоко в небе пролетал бог богатства Улаплек. У него прохудилсямешок, золотые монеты, слитки и драгоценные камни посыпались в прореху. Шмендраувидел, как они падают впереди на землю, начал подбирать, а они все падали ипадали, постепенно устилая собой целую дорожку.