Если жарко и душно даже на первом этаже, то на второмгорячо, словно в пустыне. Воздух почему-то еще и влажный, словно они оказалисьна берегу моря, явно под ними прачечная, обслуживающая весь город.

Барвинок прошла к окну, слышно было, как возится, пытаясьоткрыть, сердито сказала:

– Они с ума сошли? Ставни закрыты!

– Тут бывает ночь, – напомнил Олег.

– Но сейчас день!

– Потом будет ночь, – сказал он. – Онирешили, что не стоит открывать, а потом снова закрывать. Да и безопаснее.

– Но втором этаже!

– Можно лестницу поставить, – сказал он. –Возможно, уже прошел слух, что у здешнего хозяина богатства. Или у проезжающихгостей. Трусливые роются в могилах предков, высматривают кувшины в песках, асмелые воруют у тех, кто нашел раньше их…

– Здесь забито наглухо!

– Ну, это вряд ли…

Он взял прутик и, ловко орудуя им, поддел петли. Ставнираспахнулись, в лицо ударил свежий ночной воздух. Небо странно светлое, безпривычной голубизны.

Прошлый вечер она невольно любовалась, одновременноужасаясь, величественным закатом, чем-то напоминающим времена исполинских битвбогов, но сегодня солнце тонет в неопрятной лиловой мути, там даже не облака, анечто бесформенное, как зыбкий туман, слегка подсвеченный с той стороныкрасным.

Олег за ее спиной лег, закрыл глаза и ушел в сон, глубокий икрепкий, и только крохотная часть сознания бдила, отметила и как легламаленькая женщина, долго ворочалась, сердито сопела и взбивала подушку, а потомон уловил легкое движение воздуха от чуть приоткрывшейся двери. Мгновениеспустя уже по запаху определил себе входящего тайком как крепко сбитогочеловека среднего роста, быстрого в движениях, решительного, возрастом небольше тридцати…

За ним в комнату проскользнули еще двое. Он выждал, когдарука с ножом пошла вниз, резко перехватил, выдрал оружие, одновременно ломаяруку с жутким хрустом, вскочил и встретил оставшихся двух. Они растерялись толькона мгновение, тут же в темноте заблистали ножи, но миг неуверенности стоилжизни обоим.

Барвинок вскочила в страхе, когда двое с хриплыми крикамиопускались на пол, а первый, у которого сломана рука, попытался бежать кдверям.

Олег дал ему подножку, тот грузно рухнул лицом вниз,застонал. Олег наступил ему на шею.

– Кто послал?

– Тебе… с ним… не справиться…

– Справлюсь, – пообещал Олег.

Барвинок услышала хруст шейных позвонков. Неизвестныйвытянул руки, а ноги слегка дернулись и застыли.

Она прошептала в ужасе:

– Ты убил его…

– Да, – согласился Олег. – А ты чего хотела?

– Он был уже без оружия!

– А полминуты тому у него был нож, – напомнилОлег. – Будем досыпать или как?

Она взвилась в гневе:

– Ты сможешь заснуть после такого?

Он удивился:

– После какого? Чего особенного? Ну напали… Ну, неполучилось… Так это у них не получилось! А мы что? До утра еще далеко.

– Ты свинья бесчувственная! – сказала она горячо.

– Это я уже слышал, – ответил он и зевнул. –Иногда мне казалось, что я все-таки очень чувственный… потом понимал, чтопросто чувствительный, а когда начинал разбираться, то какая эточувствительность?.. Только непонятно, почему свинья? Хотя бы кабан…

– Тогда кабан!

– Вот это правильно, – одобрил он, натянул крайодеяла на лицо и заснул.

Утром, как он и сказал, взволнованный и перепуганный хозяин,постоянно извиняясь, с двумя дюжими помощниками убрал трупы, две женщины быстрои ловко замыли кровяные лужи и даже выскоблили скребками деревянный пол.

В комнате так опрятно запахло свежей стружкой, что можно быостаться еще на пару дней, Барвинок смотрела на волхва исподлобья, не зная,сказать ли пару одобрительных слов, вон как легко справился с тремя убийцами,или же промолчать, а то и так вот-вот лопнет от чувства собственной значимости.

– Это не магия, – сказала она.

Он посмотрел с некоторым непониманием.

– И что?

– Тогда, – сказала она победоносно, – можетбыть, зря думаешь именно на местного мага? Он же прошлый раз подослал техчудовищных кротов, а не парней с длинными ножами!

Он пробормотал:

– Магия – дорогая штука. Проще послать пару десятковголоворезов, пообещав каждому по золотой монете, чем вызвать колдовством однугарпию.

– Тогда почему тех кротов?

– Там ничего больше не было. А здесь достаточно ипродажных да жадных до денег людей. Тоже искатели сокровищ… толькопооткровеннее. Не прикидываются благородными любителями старины.

Она сказала независимо:

– Люди дешевле, кто спорит, но почему невоспользоваться магией и здесь? Это красивее.

– Потому, – сказал он трезвым голосом, – чтособирается жить вечно. Или бесконечно долго.

– Бережет?

– Да. Пойдем завтракать.

– Ну ты и жрун, – обвинила она, хотя в желудке ужеголодно квакало, сама собиралась напомнить, что разговоры разговорами, а поестьнадо. – И куда в тебя столько влезает?

Он криво усмехнулся, она возвращает ему той же монетой.

– Если не хочешь, пойдем натощак. Так даже удобнее.

– Почему?

Он объяснил хладнокровно:

– Если на полный желудок, то при ударе копьем или мечомв живот все вываливается, как сама понимаешь, деньги пропадают задурно… Да и незаживают такие раны.

Она зябко передернула плечами.

– А на пустой?

– Иногда заживают, – сказал он.

– Тогда позавтракаем после, – ответила онадрожащим, несмотря на все усилия, голосом. – Я вообще-то ехать готова.

Во дворе она привычно направилась в конюшню, Олег ухватил залокоть.

– Нет, – сказал он вполголоса, – кониотдохнут.

Она спросила с непониманием:

– А мы?

– А мы нет.

– Я не про то, – сказала она сердито. – А мыкуда?

– За город, – объяснил он почти на ухо. – Лесначинается прямо от городских стен, кони застрянут сразу.

– Что, такой дикий?

Он кивнул.

– Похоже, в том лесу никто не собирает сучья.

Она зябко поежилась.