что не дотягивает до разрушителя. У этого демона хватало других талантов, защиту на двери госпожи Вейр он вскрыл, как только я подтвердила, что за ней находится нечто связанное с магией смерти. Установить это оказалось несложно — символы сами появились на двери, едва я их об этом попросила. Наверное, после этого я и осознала, что действительно являюсь главной в этой части замка и имею право следить за всеми, кто здесь проживает.

Явилась бы раньше, спасла бы возвращенную к жизни птичку, а так удалось только понаблюдать, как ее окончательно делают мертвой.

— Госпожа Вейр, в вашу комнату пробралась нежить! И, как видите, парковые фениксы сочли, что она подлежит уничтожению, — предельно спокойно объявил Норгат.

— Нежить? — горгулья быстро осмотрелась. — Только бы она не тронула Питима!

— А Питим у вас кто? — осторожно уточнила я.

— Зеленый чешуйчатый петушок. Очень редкая птица.

— Ага-а-а… — протянула я, ненавязчиво запихивая кусок блестящей чешуи под стол.

Огненных перьев в этой комнате тоже хватало, неживая птичка не сдалась без боя. И теперь Эдмард шустро собирал с пола трофеи. Или же скрывал улики?

После появления хозяйки комнаты, фениксы рассеялись солнечным светом, оставив нас разбираться с последствиями своей трапезы. Вот черт! Надеюсь, они не отравятся?

— Госпожа Вейр, а вы в курсе, что пригрели в своей комнате разумную нежить? А подобный проступок является государственной изменой.

Ох Норгат, надо же было как-то помягче поинтересоваться. Я едва успела подхватить под руку женщину, которая заметно покачнулась.

— Нежить? Мой Питим был нежитью? — абсолютно искренне удивилась она.

— Эм… А вы не замечали?

— Да, Люба, могла и не заметить, — закивал Азаарт. — Чешуйчатые петухи хладнокровные ночные птицы. Если привязать такого к источнику магии, он еще и разлагаться не будет.

— А сейчас он точно мертв? — Я с опаской покосилась на косточки.

Не хотелось бы, чтобы меня преследовал призрак разгневанной нежити.

— Мертвее не бывает, — уверенно объявил Эдмард. — Фениксы сожрали мертвяка заживо.

Рядом тихо всхлипнула госпожа секретарь.

— Эй! Сложно быть тактичнее? — возмутилась я, чувствуя себя жутко неловко.

Господа Вейр действительно горевала из-за дохлой птички, которую съели существа, порожденные золотой магией.

И кстати…

— А почему они вообще напали? Почувствовали врага?

— Золотая магия издавна охраняет Альтас, а нежить лезет к нам из враждебного Нижнего мира, — поведал Эдмард.

И от того, как он это произнес, как на меня посмотрел, у меня по коже пробежала нервная дрожь. Ох! Кажется, феникс чересчур серьезно отнесся к прошлому своего клана, члены которого были телохранителями золотого императора. Но я-то его ни о чем таком не просила!

Обязательно переговорю с Эдмардом по душам, пока же следовало разобраться с нежитью, обосновавшейся в академии. Могла ли эта птица послужить маяком для мертвых магов? Неужели фениксы нашли и уничтожили нашего врага, чтобы защитить Норгата?

Тихий, но настойчивый стук в дверь обозначил, что защита академии отреагировала на случившееся. Причем максимально нервно, раз вызвала к секретарю ректора Кхаала.

Горгул стремительно вошел в комнату, осмотрел всех присутствующих и нахмурился:

— И по какому случаю сбор?

— Я пригласила адептку Шумскую и ее напарников, чтобы уточнить кое-какие моменты в их расписании. Вы же запретили им пользоваться Черным корпусом.

Ого! Какое интересное ограничение. И то, что госпожа Вейр нагло врала своему работодателю, было крайне подозрительно. Так что дважды “ого”!

— Смотритель зафиксировал вспышки странной магии, но ваше присутствие отчасти их объясняет… — ректор вопросительно посмотрел на меня.

— Кое-что пошло не по плану, — виновато потупилась я.

В конце концов, я в самом деле чувствовала себя слегка виновной в том, что мы упустили важную улику. Если бы мы с Норгатом поторопились проверить комнату секретаря, то смогли бы отбить неживую птичку у фениксов до того, как она стала окончательно мертвой.

— Ректор Кхаал, а почему нам запрещается тренироваться в Черном корпусе?

Норгат задал этот вопрос с таким искренним недоумением, что я с трудом сдержала улыбку.

— Почему?! — взвился горгул. — Да потому что мне нужны живые адепты! Как только отойдешь от тактики “Всех убью, один останусь” — тогда и получишь допуск на общие тренировки с использованием магии.

— А пока? — дракон выжидательно вскинул бровь.

Я бы заподозрила, что он издевается над ректором, если бы такое поведение было в стиле Норгата.

— А пока вы тренируетесь без магии. Парковые беговые дорожки вам в помощь! — Ректор скорбно посмотрел на меня. — Только не вздумай с ними драться на мечах.

— Ещё чего! Я же не умею. И учиться в ближайшее время не планирую. Мне нужны целые пальцы на сдаче рунической каллиграфии, — тут же обозначила свою позицию я.

— Тогда тебе придется размять пальцы как-то иначе, — с тихим смешком объявил Норгат.

Неужели заигрывает? Да еще и при всех. Нет, я решительно не понимаю этого дракона. Зато я точно знала, чем можно занять трех парней в свободный от учебы вечер, поэтому, когда ректор ушел, обратилась к госпожей Вейр:

— Не знаете, где можно купить на территории академии мясной фарш и муку?

— Можно спросить в продуктовой лавке. А если там не найдется, то попросить доставить из города.

Горгулья замолчала в ожидании пояснений, но я не собиралась ничего объяснять, пока не буду уверена, что смогу организовать нам с парнями достойную тренировку выдержки и взаимного терпения.

— Люба, что ты задумала? — украдкой спросил у меня Азаарт, едва мы покинули комнату госпожи Вейр.

— Ничего так не объединяет, как полезный труд. — Я подхватила Норгата под руку, а потом проделал тот же фокус с Азаартом. — Ребята, вы когда-нибудь лепили пельмени?

***

Эдмард

Эдмард остался в комнате секретаря, чтобы собрать перья фениксов. Вернее, эту причину он назвал, чтобы получить разрешение остаться в комнате, но едва за Любой и ее телохранителями закрылась дверь, он стремительно приблизился к горгулье и вкрадчиво произнес:

— И кто же вы такая?

От такого напора секретарь шарахнулась к стене и больно ударилась затылком.

— Осторожнее, Вейр. Вы же из этого рода. Так? Иначе не смогли бы подделать ауру госпожи-секретарь и смотритель вас обнаружил бы. Но он молчит — значит вы в самом деле госпожа Вейр. Только немного другая.

Мгновенная растерянность на точечном лице горгульи сменилась надменной маской. Именно такое выражение лица всегда было