излучая неожиданную волну тепла. Запинается и прячет пальцы в рукава. О, Аид. Она девственница.

– Нет, нет, нет! Я всего лишь почесала вас за ухом! – восклицает она, переходя на писк.

– Трижды.

– Дважды! Третий раз был чистой случайностью!

Извините, но как же: «Может, в качестве альтернативы, тебя устроит ласка»? Откуда у нее взялось намерение «почесать меня за ухом»? Она повергла меня в смущение – по вине матери – и отрицает это?

– Как ты это назвала? «Ласка»?

Элла в ярости машет указательным пальцем в поисках слов, но к ней на ум ничего не приходит. Она забавная.

– В тот момент я не знала, кто вы, – говорит она, покраснев.

Она возмущенно скрещивает руки на груди. Я мог зайти дальше, но довольно быстро прихожу в себя. Не ожидал, что она не увидит мою божественную сущность. Тем не менее возникает еще один проблемный момент. Она доверчиво бросилась ко мне. Это заставило вспомнить Филофросину. Теперь моя очередь напрягаться. Если у нее есть привычка обнимать все, что движется, мне это не нравится.

– Я не хочу, чтобы моя невеста обнималась с кем попало.

– Я не обнимаюсь с кем попало, – парирует она.

…прежде чем наклонить голову, словно подсчитывая количество жертв.

– Вы не имеете права что-либо мне запрещать.

Издаю хриплый рык. Она права. Но в глубине души я бы хотел. Если отнесусь к браку со всей серьезностью, которой от меня ожидают, надеюсь, что и она поступит так же. Боюсь, что окажусь… собственником.

– Я могла потребовать в мужья другого бога!

Что?

– Правда? И кого?

Если она назовет Антероса, все плохо.

– Гермеса, – первый, кто пришел на ум.

Она действительно ничего не знает о богах, Аид побери. Если ей доставит удовольствие соревноваться с такими мастодонтами, как один из Двенадцати, она не переживет того, что ее ждет.

– Гермес!

Мой зов поднимает листья и сотрясает окружающие ветви. Дядя появляется рядом со мной с идеальной улыбкой, заложив руки за спину. Невеста впадает в замешательство. Может быть, она думала, что я просто собираюсь ей противоречить? Нет, нет. Насколько она знает, с олимпийцами не шутят.

– Деймос?

– Моя невеста хочет выйти за тебя замуж.

Гермес выглядит ошеломленно. Мне даже кажется, что он больше боится моей реакции, чем того, что я причиню боль суженой.

– О… Польщен, но я не сын Геры, а идея брака исходила от нее. Нужен бог из ее рода. Деймос – один из наследников хозяев Олимпа. Он что-то вроде принца, если переводить на человеческий эквивалент…

– Я поняла. Спасибо.

– Ну что ж. Тогда я вас покину, – говорит он, исчезая.

Элла скрещивает руки и опускает их, в полном смущении. Ей неудобно в моем присутствии. Это подтверждение, которое мне было нужно. Нам обоим нужно узнать друг друга лучше. Не хочу скрывать от нее истинную сущность. Родители убеждены, что я отказываюсь от «семейного счастья», это так нелепо. Ведь именно она приносит самую большую жертву. Она умрет лет через шестьдесят или восемьдесят, став пылью на моей дороге. Я ее забуду. Но она проведет со мной всю жизнь, вплоть до Преисподней. Не хочу, чтобы судьи жаловались на ее тень, потому что она пожертвовала жизнью ради брака с богом ужаса.

– Я хотел сообщить, что на следующей неделе навещу тебя.

Эта мысль наполняет ее страхом. Могу только представить, чего она опасается: бог среди людей.

– Зачем?

– Хочу изучить твою жизнь и привычки. Сегодня у меня было мало времени.

Бросаю окурок на пол и провожу рукой по волосам. На сегодня мы закончили. Испытываю очень странную смесь удовлетворения и страха. Меня успокаивает присутствие суженой, но беспокоит то, что может возникнуть в результате союза.

– До скорой встречи, – говорю я, отворачиваясь.

– Подождите! – задерживает она меня.

Бросаю удивленный взгляд через плечо. От этого наваждения тоже придется избавиться. Это привычка человека, не более.

– Почему выбор пал на меня?

К ее чести, она не сдается. Но я никогда не смогу объяснить, что толкает меня на этот брак. Ничего не знаю о ее истинных причинах, но они у нее должны быть. Нельзя связывать судьбу с человеком, ничего о нем не зная. Единственное объяснение, которое могу придумать, довольно глупое, но может подойти. В конце концов, у нас «королевская» свадьба, как выразился Гермес.

– Потому что ты девственница, чего нельзя сказать о твоих сестрах. Постарайся сохранить невинность до свадьбы.

– Ч-что?

– До скорой встречи, Элла-я-не-просто-ведьма-без-дара.

Я определенно собственник.

Приземляюсь в штаб-квартире. Эринии и Спарты, кажется, ждут меня, стоя в углу комнаты. Нужно разобраться со сбежавшей менадой, но образ Эллы проносится перед глазами. Несоответствующие детали повторяются снова и снова. То, как она убирает прядь волос за ухо, пальцы, исчезающие в рукавах, – почему она так хочет спрятаться? – тот факт, что она напугана, не будучи… На самом деле она боится меня, потому что чувствует мою ауру, но она не хочет меня бояться. А потом, без всякой причины, вспоминаю ее губы. Розовые и нежные. Как глазурь на чертовом кексе.

– Пора разобраться с менадой, – решаю отвлечься от мыслей.

Моя адская оперативная группа молчит. Вопросительно смотрю на них.

– Я думал, ситуация ухудшается? Вы не знаете, где она находится?

Мегера прочищает горло, а Тисифона движением подбородка указывает на точку позади меня. Поворачиваюсь, замечая Геру и Афину, стоящих в маленькой кухонной зоне офиса.

– Идите первыми, я присоединюсь позже, – приказываю Эриниям и Спартам.

Они быстро исчезают.

– Племянник, – приветствует меня стоящая с прямой спиной Афина в кремовом брючном костюме.

– Сядь, нам нужно поговорить. – Гера протягивает руку, подходя ко мне.

Я, который радовался возможности действовать, оказался в ловушке. Сажусь на одну из двух лавочек, обращенных друг к другу. Гера устраивается на другой. Афина довольствуется тем, что кладет руку мне на плечо, словно тюремная надзирательница.

– Итак, ты выбрал ведьму без дара, – подводит итог бабушка, как всегда элегантная, в винтажном сине-зеленом платье.

Цвета ее глаз.

– Гермес уже все рассказал?

Пальцы тети сжимаются на плече сильнее. Гера скрещивает ноги и материализует мартини с тремя оливками.

– Когда нам с Афиной пришла в голову идея свадьбы ради союза, мы думали о настоящей свадьбе ради союза, – объясняет она. – Не для того, чтобы обострить ситуацию. У Ареса четверо сыновей. Один уже женат, другой вне игры, осталось двое.

Сглатываю. Если бы Афина не держала меня, я бы выпустил силу, услышав намек на Фобоса.

– Бог любви или бог ужаса… Выбор очевиден!

Ирония раскрывает нетерпение. Обе богини много работали над союзом. Нужно было убедить олимпийцев, прежде всего Зевса, а также