петлях. Рунд сглотнула. Пусть Бёв предал ее, ему она была обязана многим. В первую очередь – верой в себя. Оставлять его тело здесь, в сырой, пропахшей дерьмом тьме, казалось худшим из предательств.

«Дурная кровь».

Рунд трясло. От гнева, боли, но больше – от страха. Хотя зачем ей дальше жить, она тоже не представляла. Тита убили – пусть не ее руки, чужие, но отца больше нет. Месть, сладкая в мечтах, оказалась на поверку горше полыни. Почему-то сейчас, когда его не стало, в голову лезли самые лучшие воспоминания. О том, как он сам, никому не доверяя, заплетал ей в детстве тугие косы. О том, как приносил собранную в лесу землянику. И взгляд его, прежде оставшийся в памяти злым, холодным, теперь почему-то потеплел…

Идун дернул за звенья, приказывая идти, и Рунд послушно сделала пару шагов. Холодный камень целовал ноги сквозь прохудившиеся подметки, и Рунд медлила, едва переставляя ноги.

– Что такое? – Идун окинул ее недовольным взглядом. – Что, девка, не можешь идти?

– Все в порядке, – отозвалась Рунд. Пошевелила пальцами, чтобы ноги чуть согрелись, и побрела дальше.

Смерть насмешливо дышала ей в затылок.

✦✦✦✦

Говорливая пуща шумела. Ветер гулял между голыми стволами, и молодая листва трепетала от встречи с ним. Веребур начинался здесь: деревья перетекали с холма на холм, устремляясь в Килик. Казалось, что древесное море, вздыбив волны, навеки застыло по эту сторону горной гряды. Рунд слышала, что крепость рода Акорна – самая древняя в Лютых землях. Даже старше вороньего гнезда. Люди жили здесь с тех пор, как отыскали новый берег, приплыв с далеких островов. Великаньи пики защищали их вместе с магией черог – вдали от Воющей пустоши ведьмы были не так сильны, но преодолеть горы без их позволения не мог никто.

Ни одной птице не перелететь через хребет спящего Великана.

Сказка или правда – никто наверняка не знал. Но и желающих проверить эти слова тоже не находилось. Разумеется, пока на свет не появился Якоб.

Деревья перешептывались под кучевыми облаками. Прохладный ветер разносил их слова по округе. Воздух полнился звуками, но громче всех рокотал водопад. Рунд застыла, глядя на воду, в лучах заходящего солнца превратившуюся в пламя.

Так великан говорил со своими детьми.

Вода вспенивалась и искрилась в закатном свете, обрушиваясь в горное ущелье. Шумела, как громовой раскат, и неслась под узким каменным мостом табуном непокорных водяных лошадей.

Солнце скрылось, и пылающая на горизонте линия казалась шрамом, из которого лилась огненная кровь на иссиня-черное небо, тянущее звездный шлейф. В сумраке горело пламя, похожее на глаза диких зверей.

Рунд недолго простояла на выступе, любуясь красотами Веребура – идун, которому поручили ее вести, оказался немногословным и явно не испытывал уважения к оракулу. Бить не бил, но поторапливал болезненными щипками. Вот и сейчас, заметив, что Рунд медлит, мужчина ткнул пальцем в ее бок.

– Вперед. Нам нельзя опаздывать.

«Опаздывать на собственную смерть и впрямь никуда не годится».

Оставив эти слова внутри своей головы, Рунд поплелась вниз, стараясь ступать осторожно, чтобы не скатиться кубарем по крутому склону. Подметки цеплялись за камни, норовя столкнуть ее в последний полет.

Цепочка огней, похожая на юркую ящерицу, извивалась, спускаясь по выщербленным каменным ступеням. Дальше дорога вела на холм, поросший низким скрюченным кустарником, – один из семи, принадлежавших Дамадару. Огромные валуны торчали из зарослей изабеллы и драгунки, как лысеющие головы. Великан дышал, и туман окутывал макушки вечнозеленых сосен, прятал в мареве тусклый вечерний свет.

Лишь одно дерево стояло, не тронутое призрачными пальцами. Невесть как выросший здесь угольник подставлял свои бока угасающему солнцу и гордо вздымал тонкие ветви. Рунд была знакома с ним по сказкам Дануты, но никогда не видела вживую. Их, сердца древнего леса, сожгли вместе с храмами староверцев, выкорчевали, утопили в вороньей крови. Они росли только в Равнскёге, утратившем свое название. Теперь люди называли пущу Митрим – лес мертвецов. Крестьяне верили, что духи принесенных в жертву людей и убитых ворон остались бродить меж замшелых стволов.

Никто не ходил туда в одиночку.

И все же дерево выжило всем назло. Ему больше не было места в подлунном мире, но угольник упрямо шелестел черной листвой. Императора хватил бы удар, увидь он эту картину. Да и Абнера, впрочем, тоже. Жаль, что ни одного из них здесь не оказалось – вот была бы удача!

– Снимай сапоги.

Рунд вздрогнула – она успела забыть, что находится здесь не одна. Идун недовольно скривился и указал на ее ноги, как будто она совсем дура и не понимала простых слов.

– Снимай.

– Здесь холодно, – возражение прозвучало жалко и нелепо – и явно не нашло сочувствия у горца.

– Или ты снимешь их сама, или я тебе помогу. – Идун помахал перед ее носом коротким кинжалом, показывая, что может легко пустить его в ход.

Трава, мягкая и мокрая, холодными липкими пальцами обхватывала ступни. Поляна перед лесом мерцала в свете десятка костров. Вокруг них толпились люди – и вороны наверняка тоже. Полумрак и белая краска скрывали их лица, но Рунд могла поклясться, что все смотрят на нее с брезгливостью и ненавистью. Оракул или нет, в первую очередь она была тахери императора – человека, отнявшего у них дом. На их месте Рунд тоже не испытывала бы к себе приязни.

Впрочем, вальравнам Рунд не сочувствовала. И меньше всего – Якобу, который приближался к ним, закутанный в выгоревшие меха. Рядом с ним, цепляясь за княжеский локоть, семенила девушка-горянка. Густые черные волосы скользили по тонкой ткани сорочки, а светлые глаза с обожанием рассматривали его некрасивое лицо. Рунд испытала раздражение. И какое-то неприятное чувство – сама она выглядела неказисто, если не сказать страшно: уродина с всклокоченными волосами, тощая, в нелепой рубашке и поношенном плаще, который сердобольная Нандо накинула на ее плечи еще в пещере.

Но кому здесь было дело до ее вида?

– Вы едва не опоздали, – сообщил Якоб, лениво растягивая слова. Девица хихикнула, как будто сочла его высказывание забавной шуткой. Рунд скривилась.

– Простите, господин. Прикажете начинать?

Оставив вопрос идуна без ответа, Якоб приблизился к Рунд. Горянка посмотрела на нее и сморщила проколотый нос, словно учуяла что-то несвежее. Тонкие холодные пальцы ворона сдавили челюсть Рунд и покрутили ее голову из стороны в сторону.

– Это великая честь – говорить с богами, – сообщил Якоб. – Странно, что они выбрали именно тебя.

Сказав это, Якоб отпустил ее и, приобняв девушку, пошел прочь, к самому высокому костру. Рунд думала, что они двинутся