с достоинством и поклясться себе больше не навязывать своё присутствие тем, кто не желает его видеть.

Ритино появление на ферме удивило его до невозможности. Говоря медицинско-юридическим языком, он впал в состояние аффекта, не зная, то ли предлагать гостям чай, то ли показывать ферму, то ли развлекать разговорами.

Впрочем, наличие детей упростило общение, и уже через полчаса Никита обнаружил себя на кормокухне, а рядом двух помощников, преисполненных рвения и восторга.

— Накладывайте побольше, не стесняйтесь. У моих друзей отменный аппетит, — подбодрил Никита Галю и Рому, когда они освоили процесс запарки комбикорма.

— Так, правильно? — спросила Галя. Лоток для корма наполнился под края.

Никита улыбнулся:

— Молодец, хватит. Спасибо за помощь.

Он перевёл взгляд на Рому, который совком выскребал из ведра остатки жидкого месива цвета весенней грязи, и похвалил:

— Вижу, я не останусь без последователей.

Сам Никита стоял рядом, чтобы иметь возможность защитить детей от непредвиденных обстоятельств. К страусам надо подходить только сзади, а то лягнуть могут. И нога у них ох какая сильная. Джинсы, в которых он принимал первую семью страусов, пришлось выбросить, а глубокая ссадина на ноге кровоточила несколько дней.

Не оглядываясь, Никита оттолкнул от Галиной головы клюв Леди Ди — той самой самки, что располосовала ему колено. Обиженная Леди Ди шарахнулась в сторону, а Галя твёрдо заявила:

— Когда я вырасту, я тоже буду разводить страусов.

— И я, — подхватил Рома. — Я тоже буду.

— Главное, уговорите маму с папой, — сказал Никита и удивился, увидев в Галиных глаза слёзы. Он забеспокоился: — Галя, что случилось? Я тебя чем-то обидел?

— Нет. — Она помотала головой. — Просто у нас нет папы. Он умер.

Её плечики сникли под непомерной тяжестью взрослого горя, а сам Никита растерянно затоптался на месте, не зная, как правильно реагировать. Ответить по-американски «мне так жаль» — глупее не придумаешь, начать расспрашивать — ещё хуже.

Никита положил руку ей на плечо и отыскал взглядом взгляд Ромы:

— Знаете что, ребята, зовите-ка маму с дедушкой ко мне в дом пить чай. И там можете задавать мне любые вопросы про страусов и про ферму. Обговорим детали вашей будущей профессии.

— Здорово! — выдохнул Рома. — Но только Фриц Иванович нам не дедушка. Он наш сосед.

«Так значит она вдова. Одинокая женщина», — подумал Никита, глядя, как мальчик метнулся к матери и прошептал ей на ухо приглашение к чаю.

Будучи нотариусом, Никите часто приходилось иметь дело с людьми, потерявшими близких, и каждый раз у него возникало чувство их некоторого превосходства над собой, потому что они уже прошли через границу горя, а его горький опыт потерь и скорби ещё в будущем. Дай Бог в бесконечно далёком.

Сквозь призму Ритиного вдовства ему стали понятны её сухость и явное нежелание общаться. Наверняка рана от потери мужа слишком свежа, чтобы иметь дело с незнакомыми мужчинами. А он как идиот заводил разговор про семью, да ещё хватило ума навестить их и оставить подарок. Никита едва не застонал от собственной бестактности, а потом признался, что Маргарита Ильинична очень нравится ему как женщина, и дети у неё славные, и он вполне готов продолжить знакомство. Эта мысль повергла его в смятение. Чтобы избавиться от неловкости, Никита широко улыбнулся и жестом указал дорогу к дому, подкрепляя приглашение к чаю.

У бригады строителей сегодня выходной, поэтому раннее утро было посвящено наведению относительного порядка. Хотя уборка заключалась в расчистке обеденного стола от груды опилок и сборке раскладного дивана, места для чая вполне хватит.

Немного суетливо он проводил гостей в дом и усадил Фрица Ивановича на единственный стул в окружении пластиковых табуретов.

— Нормальной мебели пока нет, жду окончания строительства, поэтому не судите строго мой рабочий беспорядок. Отдыхайте, я сейчас накрою на стол.

— Да мы, собственно, ни на что не претендуем, — начал отнекиваться Фриц Иванович, но Никита уже наливал в чайник воду.

Он в первую очередь позаботился, чтобы на кухне были бойлер, чистая вода из скважины и хорошая индукционная плита с большой духовкой.

Широкое окно открывало вид на загон для страусов, и их нескладные фигуры на фоне русских берёзок придавали окружающему пространству нотку сюрреализма. По холодку, пробежавшему по хребту, он ощутил присутствие Риты. Она встала за его спиной. Никита выругал себя за то, что едва не выронил из рук чашку. Рита мягко, но решительно отобрала у него из рук посуду:

— Позвольте я вам помогу.

В её серых глазах таяли льдинки отчуждения. Оказывается, страусы — чудесное средство, чтобы расположить к себе женщину.

Никита вспомнил: когда родители узнали о страусиной ферме, мама заявила, что ему немедленно следует обратиться к психотерапевту, а лучше сразу к психиатру для экстренного лечения. Отец от шока выбросил из окна любимый кактус, который в тот момент поливал.

Распечатывая пачку печенья, Никита с сожалением сказал:

— Я узнал, что вы остались без мужа. Прошу прощения за своё навязчивое поведение.

Она быстро вскинула голову:

— Рома разоткровенничался? Я заметила, что вы ему сразу понравились.

— Нет, Галя.

— Галя? — В Ритином голосе прозвучало тягучее удивление. — Ну тогда ваши страусы нашли короткий путь к её сердцу. Галя у нас девочка сдержанная. Но вам не за что извиняться, это я была неправа.

— Рита… — Он увидел, что она напряглась, и быстро спросил: — Вы оценили мой подарок?

Она пожала плечами:

— Ещё нет, но теперь обязательно посмотрим.

— Я так и понял, что вы не открывали коробку. — Он помолчал. — А можно я как-нибудь вас навещу?

Отрицательный ответ Никита предвидел, и её категоричное «нет» воспринял как должное, хотя таинственная кошка, обитающая в людских душах, неприятно царапнула по самолюбию.

С видимой лёгкостью он покорно сказал:

— Нет так нет. Но сюда вы всегда можете приехать.

— Спасибо. Я знаю.

Она поставила чашки на поднос, который отыскался за микроволновкой, и вышла из кухни, оставив витать в воздухе еле уловимый запах клевера. Позже, выливая заварку, он обнаружил в чайнике несколько розоватых клеверных головок и решил, что отныне будет добавлять их в чай.

* * *

Всю обратную дорогу Рома с Галей строили планы по открытию страусиной фермы. Распри за место на сиденье были забыты, спор зашёл лишь из-за того, сколько заводить страусов.

Никита Алексеевич посоветовал начинать с одной семейки из самца и двух самочек, но Галя считала, что нечего мелочиться, птиц купить надо много, чтоб продавать яйца в ресторан.

Под детскую болтовню Рита думала, что напрасно Никита напрашивался на продолжение знакомства. Разве он не видит, что она почти старуха с тусклой кожей и обломанными