«Скажу о беременности после марша. – Она полностью убедила себя в своем намерении, окончательно подавив в себе желание сообщить об этом сейчас. – Иначе уйдет без меня».

На душе все равно как-то неспокойно. И ночью плохо спалось. Едва задремлется, как словно кто толкнет. И сердце часто заколотится в груди…

Дашка, подружка по медсанбату, правда, настаивает на том, чтобы Аннушка сказала о будущем ребенке своему капитану Суходолину.

– Лучше пусть узнает от тебя, чем от других, – твердила Дашка.

– Но только ты одна посвящена в эту тайну! – Аннушка с надеждой смотрела на подружку. – Ведь ты же не проболтаешься? Да? Не проболтаешься?

– Я-то нет. Ни за что на свете, – клятвенно и горячо успокаивала та Аннушку. – Но дело такое. Наступит время, и уже не сможешь это скрыть от других. – Дашка недвусмысленно повела глазами на занавешанный плащ-палаткой вход в их землянку.

– Вот наступит время, тогда и сообщу.

– А что же сейчас мешает?

– Время пока терпит.

– Ох, Анка, доиграешься, – вздыхала подружка, укладывая в походную брезентовую сумку с лямкой бинты, вату, пузырьки с лекарствами.

– А как бы ты поступила на моем месте? – спросила Аннушка, протягивая иголку с намотанной тонкой шелковой ниткой, на случай, если придется зашивать раны.

– Ну, даже и не знаю, – тряхнула кудряшками Даша.

– Вот и я сначала не знала, а теперь твердо знаю, что после марша все и откроется для товарища капитана.

– Так-то оно так. Лишь бы все нормально было.

– В смысле?

– Чтобы все благополучно закончилось.

– Да все так и будет. Срок у меня совсем ничего. Всего-то несколько недель. – Аннушка прильнула к Дарье. – Подружечка ты моя родная. – Та в ответ обняла санинструктора за плечи. Обе замолчали, словно о чем-то задумались.

– Ладно! Убедила! Делай, как решила.

– А я все правильно решила, Дашка! – Аннушка еще раз крепко-крепко обняла подругу – старшего сержанта. – Скоро встретимся. Женя сказал, что санбат тоже перебазируется на новое место, но только попозже на несколько дней. Остаешься на хозяйстве за меня. Слушайся военврача.

– Есть, товарищ младший лейтенант, слушаться нашего сурового и строгого, но милого военврача. – Дашка с готовностью натянула пилотку на голову и приставила ладонь к виску. Подружки и заливисто рассмеялись.

– Товарищи, завтра нам предстоит большая и серьезная задача, – начиная партийное собрание, обратился к бойцам парторг батальона. – Утром нам надлежит скрытно сняться с позиций и ускоренным маршем прибыть в заданный район. Нужно основательно подготовиться к маршу, настроиться психологически. Здесь, думаю, товарищи коммунисты, ваша роль особенная. Наш партийный костяк в ротах всегда авангардом, выполняя поставленную боевую задачу. Ваш вклад зримо очевиден в том, что в предыдущих боях батальон имел минимальные потери. Это и к вашей чести, и к чести командиров подразделений. Поэтому долг всех коммунистов батальона проникнуться особой серьезностью к выполнению поставленной задачи, мобилизовав свои духовные и физические силы. Мы обязаны с честью выполнить и боевое, и партийное задание. Повторяю – боевое и партийное. Сегодня, когда враг еще продолжает топтать нашу советскую землю, эти два понятия неразрывны друг с другом. Совсем скоро погоним врага по его же собственной территории. – Парторг перевел дух и продолжил: – Велика вдохновляющая роль члена ВКП(б) в армейской среде. Не случайно на всех фронтах, флотах и флотилиях широкий размах получил почин «В бой идти коммунистом». – Парторг выждал паузу и спросил: – Товарищи, кто желает высказаться?

– Можно мне?! – Одергивая гимнастерку, по привычке поднялся в рост так называемый, как выражались сами же бойцы-партийцы, штатный выступающий. – Коммунист был и остается тем, кто идет в авангарде борьбы с ненавистным врагом. Я вношу предложение записать это в решение нашего собрания. Кроме того… – выступающий решительно откашлялся и продолжил: – Коммунисты цементируют ряды воинов, укрепляя в них веру в свои силы. Вспомним, как еще в трудных условиях начального периода войны партийные организации оказывали командирам неоценимую помощь в мобилизации личного состава на самоотверженную борьбу с ненавистным врагом. Они вели борьбу с растерянностью, за высокую дисциплину и организованность, повышение боеготовности и боеспособности своих частей и подразделений…

Ротные беспокойно поглядывали на свои наручные часы. Собрание затягивается, а время золото. Надо еще проверить весь списочный состав и уточнить задачи, поставленные перед теми отделениями, которые здесь будут выполнять имитационную роль обороны стрелкового батальона. После этого с офицерами обсудить последние детали предстоящего марша.

«Черт красноречивый», – поглядывали, начиная невольно злиться, в сторону парторга ротные командиры, стискивая зубы.

…Этот штатный выступающий был из числа «политбойцов» образца 1941 года. Тогда, в первые же дни войны, было принято постановление Политбюро об отборе коммунистов в качестве «политбойцов» для усиления партийно-политического влияния в полках и дивизиях, укрепления морального духа войск. Мобилизации подлежали и лучшие комсомольцы. В большинстве своем они, а это свыше ста тысяч человек, имели высшее и среднее образование и могли бы после соответствующей подготовки стать младшими командирами и политработниками, однако их вливали большими группами в наиболее пострадавшие в боях части и сразу бросали в бой. Потери среди них были наиболее велики.

Бойцы вздохнули, когда оратор смолк, исчерпав партийное красноречие. Парторг кивком головы поблагодарил выступавшего за пламенную напутствующую речь перед боевыми сослуживцами. Собрание закончилось.

* * *

До начала операции оставалась ночь. Бойцы проверяли снаряжение, чистили оружие. Пулеметчики набивали в ленты патроны. Старшины выдали личному составу комплекты белых маскхалатов. Со своего собрания вернулись партийцы. Тоже включились в подготовку к маршу, в душе сожалея о том, что спать им придется меньше товарищей, которые уже почистили оружие, заложили боеприпасами и сухпайком вещмешки.

– Товарищ капитан, рядовой Ворошилов по вашему приказанию прибыл!

– Не ко мне, вот к нему, – Суходолин кивнул на особиста, сидевшего за дощатым комбатовским столиком вполоборота ко входу в блиндаж.

– Попрошу поближе, – тот жестом руки показал на снарядный ящик. – С вашего позволения, товарищ капитан? – Он поднял глаза на комбата.

– Да-да, продолжайте, – понял намек Суходолин и пружинистым шагом покинул блиндаж.

На плечах особиста золоченые капитанские погоны. На вид офицеру лет тридцать с небольшим. Крупное лицо. Темная шевелюра местами проблескивает ранней серебряной проседью.

– Рядовой Ворошилов! Рассказать надо все и без утайки. А речь пойдет о сравнительно недавнем инциденте, имевшем место в ночном бою на мосту через реку. Вспомнили? Вижу, что вспомнили. Так вот там артиллеристы в силу то ли необыкновенной дерзости, то ли преступной растерянности, потерявшись в пространстве, открыли огонь по своим же! Как такое могло случиться, а, товарищ Ворошилов? Вы не молчите, вы вспоминайте и говорите. От вашей искренности теперь может зависеть судьба этих горе-артиллеристов… Позавчера, правда, вышел приказ Верховного о расформировании заградительных отрядов, но это не снимает ответственности за преступные действия артиллерийского расчета!