грузовик внимательнее, мы решили, что его попытались перегнать на другое место, но он, вероятно, забуксовал: колеса довольно глубоко ушли в песок. Другой грузовик, который мы видели с нашей позиции, исчез. Выждав немного, я направился к загадочной горящей машине. На полпути рядом со мной засвистели пули. Мне пришлось растянуться на песке и, добравшись ползком до ложбины, спрятаться в ней. Кто-то неведомый следил за мной, намереваясь убить. Я осторожно прополз вперед между кустами и обнаружил, откуда велся огонь. Передо мной стояла небольшая бронемашина с черным немецким крестом на боку. Вернувшись окольным путем к покинутому грузовику, я застал Лазаруса озадаченным. Я объяснил ему, в чем дело, и мы сошлись на том, что Юнус не ошибся, когда услышал моторы позади: немецкий патруль на броневиках шел по вади Земзем следом за нами. Из двадцатимиллиметровой пушки стреляли наши и уничтожили один из вражеских бронеавтомобилей. Но мы не поняли, почему после столь успешного начала боя наши люди отступили и бросили совершенно исправный грузовик. У нас действовало правило: если мы бросаем машину в том месте, где ее может найти неприятель, ее необходимо поджечь: на такой случай под водительским сиденьем всегда лежала зажигательная бомба с коротким фитилем. Мы предположили, что остальные родезийцы сейчас беззвучно играют в прятки с немцами среди песчаных холмов. Без новой информации сделать ничего полезного было нельзя, а потому мы поспешили обратно к нашим джипам, всерьез опасаясь не найти их на месте. Петри и родезиец оставались там же, а Юнус, по их словам, по-прежнему находился на вершине холма и постреливал из винтовки по неизвестным целям. Взобравшись на холм, я нашел Юнуса крайне довольным собой. Он не терял времени даром: со своей возвышенной позиции из стремительных наблюдений – тут что-то мелькнуло, там качнулись ветки, здесь взвился легкий дымок, оттуда донеслось эхо выстрела, а отсюда жужжание мотора – ему удалось сложить вполне правдоподобную картину развернувшегося боя. Конечно, он не забыл мою давешнюю отповедь, но, едва увидев, как я подбираюсь к его похожей на гнездо лежке, поспешил сказать:

– Майор, разрешите доложить, что произошло. Отряд из пяти-шести немецких бронемашин и двух маленьких грузовиков, который я слышал утром, ехал по вади Земзем следом за нами. Передняя машина неожиданно наскочила на наш грузовик, который вез большую итальянскую пушку. Наш стрелок среагировал молниеносно. Он выстрелил первым и подбил передний броневик. Вон он дымится. Затем наши попытались собрать все машины в кучу, но не получилось: три грузовика увязли в песке, и экипажи отправились пешком к двум оставшимся на ходу. Про первый я не знаю, а второй, где собралось много народу, сейчас пытается подняться на другую сторону вади. Немецкие машины рассредоточились и обшаривают холмы. Они нашли один увязший грузовик и пытаются его вытянуть. Вон, слышите, газуют. Машина командира спрятана вон там, в лощине за кустами, а сам он забрался на бугор и осматривает поле боя в бинокль. – Юнус вскинул винтовку и, прицелившись, выстрелил. – Почти попал. Ну, теперь он какое-то время не высунется и не увидит наш грузовик на дальней стороне.

Я тоже прильнул к биноклю и разглядел некоторые детали, подтверждающие рассказ Юнyса. Метрах в восьмистах один из наших грузовиков не меньше чем с двумя десятками человек в кузове полз между скал, поднявшись почти до середины южного склона вади. Разглядел я и бронемашину немецкого командира, метрах в четырехстах, приметил и самого офицера, прежде чем новый выстрел Юнyса заставил его залечь. Я скатился с бугра, чтобы посовещаться с Лазарусом. Два джипа с легкими пулеметами не могут противостоять бронемашинам. Надежда оставалась лишь на хитрость. Мы проехали к увязшему грузовику родезийцев, установили на его бензобак зажигательную бомбу с часовым механизмом и дали несколько очередей по немецкому командиру, чтобы он нас заметил, а затем отъехали к северному склону, заросшему деревьями и кустами. Там, полив сухие ветки бензином, мы разожгли огонь в надежде отвлечь внимание вражеских разведчиков от нашего грузовика и людей на противоположной стороне вади. Потом мы вернулись к позиции Юнуса, и я приказал ему спускаться. Он не подчинился.

– Я прикончил одного в машине! – крикнул он в ответ. – А следующей пулей достану офицера. Он смотрит на ваш пожар.

– Спускайся, Юнус, – повторил я. – Мы уходим.

Прогремело еще два выстрела, а затем я услышал приглушенное:

– Промазал, но я его достану. – С вершины холма высунулась голова Юнуса. – Одну секунду, майор. Сейчас я с ним разделаюсь.

Раздались еще три винтовочных выстрела, но Юнус так и не спустился. Разозлившись, я полез вверх по склону, но тут наш араб в облаке пыли скатился на нас.

– Готов. Его как раз тащат вниз. Пойдемте, еще пощелкаем.

Тонкие выгнутые губы растянулись в довольной улыбке, глаза блестели, темное хмурое лицо буквально сияло от радости. Отряхнувшись и пристроив свое худое костлявое тело в кузове моего джипа, он воскликнул:

– Вот это война, майор!

Самый старший из нас, он радовался как ребенок. Мы с Лазарусом его восторга не разделяли. Лазарус потерял свой отряд, и хотя надеялся, что лишь на время, но шансы на успех нашей миссии стремительно таяли. Я винил себя, что оставил людей без командира – не следовало нам с Лазарусом идти на разведку вместе. В отряде два офицера, но ни одного из них не оказалось рядом с людьми, попавшими в переделку! Петри, впервые в жизни оказавшись под огнем, выглядел озадаченным без поддержки бывалых товарищей, с которых он обычно брал пример.

Дождавшись, когда в потоке машин появится просвет, я вывел наши джипы на шоссе. Мы свернули направо и не торопясь проехали около полутора километров на север, как будто в растянувшемся конвое. Затем съехали с дороги и метров восемьсот двигались вдоль нее, затем опять метров восемьсот по шоссе, потом вновь съехали за дальнюю обочину и покатили по курсу, постепенно расходящемуся с шоссе, которое вскоре скрылось за холмом. Оттуда мы сделали крюк по широкой дуге, которая привела нас к точке напротив южного склона, где мы в последний раз видели наш грузовик. Столь запутанные маневры понадобились, чтобы преследователи, которые двинутся по отпечаткам наших колес, решили, будто мы отправились по шоссе в Мизду.

Замаскировав машины, я приказал Петри почистить пулеметы (лишь бы занять его делом), а сам вместе с Юнусом взобрался на ближайший невысокий холм. У подножия в каких-то пятидесяти метрах пролегало шоссе, теперь довольно пустынное. Далее тянулись холмы вади Земзем, на склоне которого в четырехстах метрах от нас застыл, опасно накренившись, наш грузовик. По виду