он казался брошенным. Я надеялся, что мне удалось запутать противника. Теперь это мы зашли им во фланг, и если завяжется бой, то мы ударим с неожиданной стороны. Я долго вглядывался в бинокль, пока Юнус сзади теребил свою винтовку. Кучка немцев, выбравшись из вади, карабкалась по валунам к грузовику; несколько очередей из ручного оружия откуда-то сверху заставили их залечь, но скоро немцы вновь полезли наверх. Мы обогнули на джипах наш холм и ударили по неприятелю из четырех пулеметов, а затем вернулись в укрытие. Немцы, однако, не поняли, что в бой вступил новый противник. Они стреляли из-за валунов вверх по склону, ни разу не взглянув в нашу сторону, на свой правый фланг. Мы повторили свой фокус еще не раз, задержав продвижение немцев настолько, что они добрались до грузовика лишь без малого через два часа. К подножию холма они пригнали два броневика, чтобы обстреливать вершину.

В конце концов немцы закрепились у грузовика, подтянули два пулемета и начали из укрытия обстреливать позицию наверху склона. Спустя мгновение я увидел, как наши бойцы по одному выскакивают из какой-то пещерки, бегут вверх и исчезают из виду за краем оврага. Несмотря на плотный огонь, всем вроде бы удалось уйти невредимыми. Я насчитал человек двадцать из двадцати пяти, входивших в отряд. Мы время от времени обстреливали склон, чтобы помешать немцам пуститься в погоню, пока наши не уйдут достаточно далеко, чтобы не попасть в руки противника. Кажется невероятным, но немцы так и не поняли, что их обстреливают с другой стороны шоссе. После бегства наших парней они, должно быть, сообразили, что стреляют по ним не сверху. Зациклившись на мысли, что мы все находимся в вади и не пересекали шоссе, немцы повернули броневики и отправились прочесывать окрестности, даже не взглянув на запад. А нас там было сложно не заметить, поскольку мы почти забыли о предосторожности. В той части вади, где мы расположились, западнее дороги, его дно становилось плоским. Нас обступали лишь голые округлые дюны, не подходящие для укрытия. Ближе к шоссе исчезали даже они.

Солнце между тем клонилось к закату. Предположив, что немцы не останутся дотемна, мы сделали большой крюк и снова выехали на шоссе к северу от вади, торопливо вырыли ямы для всех мин, которые имелись у нас в наличии, забросали их гравием и прошлись сверху запасным колесом, скрывая следы работы. Потом мы переместились на четыреста метров вверх по дороге и затаились. Уже сгущались сумерки, когда появилась немецкая колонна: пять бронемашин, два грузовика и три британских «шевроле» на буксире – душераздирающее зрелище. Они медленно проползли перед нашими глазами. Лазарус взглянул на меня и севшим голосом просипел: «Я знаю». В этот миг передняя машина наехала на мину, лишилась колеса, и вся колонна остановилась. Мы тут же рванули к дороге, открыв огонь из всех четырех пулеметов, и сломя голову умчались, выписывая зигзаги по шоссе. Все закончилось за полминуты: замыкающая машина только начала стрелять, когда мы уже выбрались из зоны поражения.

Бой закончился, оставалось лишь прибраться. Луны хватало, чтобы осветить нам путь среди холмов. Мы проехали по вади, криками созывая своих на случай, если кто-то прятался или был ранен, но никто не откликнулся. Тогда мы добрались до грузовика на склоне, который немцы не сумели утащить, и подожгли его. Перед уходом мы подкрались к тому месту, где, пьяно накренившись, застыла пустая бронемашина. Засунули в нее зажигательную бомбу и убрались оттуда.

У нас действовало правило на случай, если отряд рассеивается: в течение двадцати четырех часов встречаемся в точке, расположенной в двадцати пяти километрах назад по ходу движения. Вскоре после полуночи мы двинулись на джипах обратно по своим следам, насколько это получалось в темноте. Первым ехал Лазарус, за ним я. Около трех часов ночи, преодолев двадцать километров, мы заметили справа среди скал слабый отсвет костра. Мы покричали, и к нам вышел как всегда приветливый сержант Уотерсон.

– Мы тут хорошо устроились, сэр. Подойдите, взгляните сами.

В пещере девятнадцать человек спали, удобно расположившись вокруг тлеющего костра на постелях из веток и листьев. Уотерсон рассказал, как вскоре после нашего с Лазарусом отъезда на разведку стрелок двадцатимиллиметрового орудия Breda, роясь в кузове в поисках книги, поднял глаза на какой-то шум – и увидел в шестидесяти метрах перед собой немецкий броневик. Передернув затвор, он поразил цель первой же очередью. Затем они попытались уехать, чтобы присоединиться к остальным, но грузовик завяз. Ситуация не казалась серьезной, и они отправились пешком к соседнему грузовику, не подозревая, что в свой больше не вернутся. Начался суматошный бой, положение стремительно ухудшалось, невидимый враг напирал отовсюду. В итоге все собрались у одного грузовика, на котором и поднялись вверх по склону, рассчитывая спрятать его в безопасном месте и вернуться за остальными. Но и эта машина застряла в камнях, их заметили немцы и накрыли плотным огнем. Оставшись лишь с пистолетами (у Уотерсона был томмиган), они перебежали к пещере у самой вершины холма. Штурман Хендерсон получил пулю в живот. В укрытии они просидели несколько часов, отстреливаясь от противника, пытавшегося забраться на холм. Однако, когда немцы подошли к грузовику, Уотерсон с родезийским сержантом решили снова отступить. Хендерсона, страдающего от сильной боли и неспособного передвигаться, пришлось оставить. Бинни, наш весельчак-кокни, обычно бойкий и остроумный, испугался и отказался бежать по открытому склону под пулями. Уотерсон как мог старался, но не смог его убедить и разрешил Бинни, оставшись с Хендерсоном, сдаться в плен. Уотерсон взял на себя труд обшарить карманы Бинни, чтобы при нем не обнаружилось никаких бумаг, свидетельствующих о существовании PPA, а затем самым последним побежал к гребню склона. Больше никого не ранило, но три родезийца отбились от отряда, когда он шел окольным путем через холмы обратно в вади к нашим следам.

Баланс после схватки вышел таким:

– две вражеские бронемашины сожжены;

– потери врага неизвестны (если они вообще есть, хотя Юнус заявил о двоих убитых);

и

– двое наших в плену (один тяжело раненый);

– трое пропали;

– пять грузовиков потеряны, из них три захвачены врагом.

Наша экспедиция в Тунис отменяется.

В целом, я не жалел о случившемся. Уотерсон показал себя с лучшей стороны. Петри выдержал испытание, многому научился, и теперь его можно было считать настоящим членом отряда. Мы избавились от Бинни, оказавшегося слабаком. Так, шаг за шагом, PPA и будет укрепляться.

На следующий день я договорился с нашими арабскими друзьями, которых мы встретили накануне боя, что они порыщут по