и близкого друга Надя, в подготовке переворота. После того как советский посол открыто назвал Ковача заговорщиком, Ракоши посоветовал Надю избавиться от него. Но Ковач быстро уехал в «отпуск» в деревню, а венгерская полиция не торопилась задерживать его. Тогда в дело вмешалась советская военная администрация, которая 26 февраля 1947 года сама арестовала политика: «Ковачу прямо на дому был предъявлен ордер на арест, подписанный советским военным комендантом; его жилище обыскали, бумаги конфисковали, а самого увезли»[648]. Ковач провел в тюрьме в СССР восемь лет.

Вот так, кусочек за кусочком, согласно линии, позже получившей название тактики салями (постепенного продвижения к цели), изводилась главная оппозиционная партия Венгрии. После исчезновения Ковача многие активисты начали покидать ее сами. Лидеры Партии мелких хозяев и двух других легальных некоммунистических партий один за другим уезжали из страны. В мае 1947 года Венгрию покинул и Ференц Надь, хотя до сих пор не ясно, сделал ли он это добровольно или его заставили уехать. Как бы то ни было, он каким-то удивительным образом выбрал для отпуска именно тот политически острый момент, когда его организация распадалась на части, а единомышленники удалялись в изгнание. Столь же интересно и то, что он взял с собой жену, но оставил в Венгрии сына. Добившись от Ракоши сомнительного обещания не принимать в его отсутствие нового законодательства о национализации, Надь выехал в Швейцарию — официально для того, чтобы изучать швейцарский опыт сельского хозяйства. («В мои намерения не входило нежиться на курортах», — объяснял Надь в своих мемуарах.)

Почти сразу же после выезда из страны он начал принимать телефонные звонки из Будапешта, в которых сначала ему приказывали вернуться на родину, а потом настоятельно советовали не делать этого. Арестовали личного секретаря Надя, его обвиняли в подрывной деятельности. Самому Надю говорили, что он не доедет до Будапешта, если вдруг попытается сделать это — по дороге с ним может «что-нибудь случиться», возможно, на границе. «Вы недооцениваете серьезность ситуации», — предупредил его Ракоши, когда Надь в телефонном разговоре назвал обвинения своего сотрудника в заговоре «позорной ложью». После нескольких дней метаний Надь выбрал эмиграцию. Он написал заявление об отставке с поста председателя правительства, которое передал венгерским властям в обмен на возвращение ему сына: «В конце концов, заключив в объятия своего ребенка, я вручил эмиссару коммунистов письмо о сложении полномочий — документ, который был крайне нужен им, чтобы „легализовать“ их государственный переворот»[649].

С устранением Надя, а также других политиков, вслед за премьер-министром выбравших эмиграцию, исход выборов 1947 года можно было считать предрешенным. Но даже теперь коммунисты не желали допускать никаких неожиданностей. Накануне голосования они удалили из списков избирателей тысячи людей, не только «врагов», но и их друзей и родственников, а также тех, кто недавно вернулся из лагерей для военнопленных. В ходе предвыборной встречи, состоявшейся в июле, один из активистов без обиняков изложил замысел партии. Он надеялся, что в целом права голосовать лишатся от 700 до 800 тысяч человек. «Товарищи, вы не должны быть слишком законопослушными, — объяснял он. — Нам нужно потихоньку распространять идею, что после выборов социал-демократы объединятся с коммунистами. Нужно также пустить слух, что деревни, где коммунисты получат большинство, смогут рассчитывать на дополнительную правительственную помощь»[650].

Некоторые партийцы предлагали активистам проявлять «забывчивость», когда речь заходила о выдаче регистрационных документов определенным избирателям. Стараниями Енё Селла в курируемом им округе коммунистическая партия была обозначена в бюллетене в первой строке: он просто договорился с «надежной активисткой» о том, что в ходе якобы «нейтральной» жеребьевки бумажка коммунистов будет извлечена из шляпы первой. Кое-где коммунисты формировали банды молодчиков, которым поручалось разгонять митинги и собрания других партий. Лидер Венгерской партии независимости Дежё Шуйок рассказывает, что случилось, когда он попытался выступить на предвыборном собрании: «Отовсюду неслись крики: „Выкинуть его в окно! Забить его до смерти! Повесить его! Изменник!“… Когда подошла моя очередь, толпа впала в еще большее неистовство. Поскольку в этом бедламе я не мог произнести ни слова… мы встали и запели папский гимн. Часть толпы разразилась бранью, а другие в ответ затянули „Интернационал“. Это был шанс для меня и моих людей. Пока толпа вставала, изготавливаясь петь пролетарский гимн, мы быстро покинули подиум… Некоторые, однако, заметили наш маневр; снова зазвучали выкрики: „Не выпускайте их, хватайте, выбросьте их из окна!“…» Позже Шуйок подал жалобу министру внутренних дел Райку. «Как коммунист, — заявил ему тот, — не стану скрывать от вас, что, если бы это зависело от меня, всех вас убили бы». Вскоре оппозиционер покинул страну[651].

К 31 августа 1947 года, когда состоялось голосование, из списков избирателей были исключены около 500 тысяч человек — около 8,5 процента всего электората. Еще 300 тысяч вообще не появились на участках; возможно, этих людей запугали. Несмотря на все это, коммунисты, желая твердо гарантировать себе успех, пошли еще на один обман: они выдали десятки тысяч специальных голубых бюллетеней созданным ими командам граждан, которые голосуют в «чужих» избирательных округах, поскольку находятся якобы в отпуске или командировке. Эти бригады переезжали из округа в округ, голосуя повсюду, причем особого секрета из своего занятия они не делали. Их перевозили из одной деревни в другую на грузовиках венгерской армии и даже на советских автомобилях. Поездки сопровождались смехом и песнями; активисты явно были рады участвовать в этом фарсе[652].

В стране почти не оказалось тех, кто протестовал бы против всего этого беззакония. Одной из немногих была Сара Кариг, член Социал-демократической партии с 1943 года и участница антифашистского Сопротивления с 1944 года. Будучи другом и коллегой шведского дипломата Рауля Валленберга, эта женщина помогла сотням венгерских евреев сбежать из гетто, приобрести фальшивые документы, спрятать детей в приютах, покинуть Венгрию. С ее помощью обзаводились фальшивыми документами и венгерские коммунисты. (Ее будапештская квартира, по свидетельству очевидца, была «настоящей фабрикой по изготовлению свидетельств о рождении».) После войны она продолжила заниматься политической деятельностью и в 1947 году в качестве социал-демократа была назначена главой избирательной комиссии одного из районов Будапешта. На этом посту она наладила неформальное телефонное сообщение с избирательными участками на территории района, позволявшее оперативно отслеживать явку избирателей. К концу дня ей стало понятно, что выборы фальсифицированы. О нескольких случаях двойного голосования Кариг лично уведомила полицию. Фальсификаторы — члены компартии — были задержаны, хотя потом их быстро отпустили.

На следующий день арестовали саму Кариг. Ее схватили прямо на улице, насильно усадили в черную советскую машину и доставили в штаб Красной армии в Бадене неподалеку от Вены. Там женщину