– И ты считаешь, что это свойство врожденного человеческого поведения?

– Да! – непреклонно заявил Крафт. – Когда мне было лет восемь, я смотрел новости, в которых обсуждалось, достаточно ли налогов платят в Америке богатые люди. Одна сторона утверждала, что богачи, как класс, вносят более девяноста процентов всех собираемых налогов. Что примерно половина страны не платит налогов вообще или даже, напротив, получает деньги в виде талонов на питание и пособий. В то время как люди с высочайшим доходом в итоге вынуждены отдавать правительству примерно половину этого дохода. Другая сторона заявляла, будто нечестно, что эти люди вообще получают так много. Они могут позволить себе отдавать еще больше денег из своего дохода. И что вряд ли они сколотили такое состояние тяжким трудом и риском, как Стив Джобс. Они могли это сделать, только обманывая, грабя и эксплуатируя других людей. – Крафт помолчал. – И я спросил своего отца, на какой он стороне в этом споре.

– И что?

– Он сказал мне: «Представь, что у тебя экзамены в школе, и ты всю неделю день и ночь учился. А твой друг всю неделю резался в видеоигры и валялся на пляже. В итоге ты получил «отлично», а твой друг «очень плохо». И вот учитель говорит – мол, нечестно, что Брен получает «отлично», а его друг «очень плохо», давайте поставим им обоим «удовлетворительно». Вполне проходной балл, что в этом такого? Это же не «очень плохо». Те, кто заслужил «отлично», не должны жадничать». Отец дал мне время подумать об этом, а потом спросил, что бы я в следующий раз делал перед экзаменами? Как бы я готовился к ним? И до меня дошло: если бы я знал, что действительно не смогу получить «отлично», какой смысл убиваться об учебу? Я сказал об этом отцу, и он согласился. И добавил, что вскоре уже весь класс получал бы «удовлетворительно», потом «плохо», а потом и «очень плохо». Вот так работает социализм.

Алисса временно забыла о своем страхе перед Крафтом. Он снова привлекал ее своим могучим интеллектом, опять сделавшись самим собой. Она была согласна не со всем, что он говорил, однако он излагал свои мысли разумно и с обычным для него блеском.

– Отличная аналогия, – признала она. – А как насчет учеников, одаренных от природы? Допустим, какой-то ученик неделю усердно учится, но все равно получает «очень плохо», в то время как ты всю неделю развлекаешься и получаешь «отлично». Это вряд ли можно назвать честным.

– Да, это нечестно. Поэтому у нас введен прогрессивный налоговый кодекс. И поэтому он должен оставаться таковым. Усилия тоже следует принимать в расчет. Мы должны помогать людям, которым повезло меньше. Нельзя доводить дело до чистого капитализма. Нужно стараться гарантировать всем равные возможности. Но если ты пытаешься гарантировать равные итоги, то проигрывают все. Чем больше ты забираешь у тех, кто производит – и неважно, обязаны ли они своим успехом упорному труду или природным способностям, – тем меньше они будут производить. И все будет становиться только хуже.

Алисса обдумала это, но не сказала ничего.

– И неужели ты считаешь, что учитель оказал услугу моему однокласснику, который бездельничал и получил «очень плохо»? Какой посыл несет в себе такой поступок? – Крафт покачал головой. – Ты изучала человеческую природу и человеческое счастье и знаешь, что нам нужны достижения, успехи – ради высокой самооценки. Зависимость от других – рак, который разъедает эту самооценку. Это порочный круг – как наркозависимость или алкоголизм. В глубине души ты знаешь, что от этого тебе один вред, но не можешь вырваться из тисков привычки. Кажется, будто лучше получать все бесплатно и наслаждаться бесконечным свободным временем, чем упорно трудиться – хотя в конечном итоге именно труд позволяет тебе расти, становиться лучше и уважать себя. И напротив, чем больше безделья, тем меньше самоуважения, тем более жалким становится человек. И все-таки это в природе человека – желать, чтобы кто-то взял на себя заботу о тебе. Чтобы ты мог лежать на диване перед телевизором, не осознавая, насколько это на самом деле вредно, разрушительно для души. Предложи детям выбор между неограниченным количеством сладостей и спортивными упражнениями, и как ты думаешь, многие ли выберут упражнения?

– Немногие, – ответила Алисса.

– Вот именно. Хотя это было бы куда более полезно для их самочувствия. Но сладости – это вкусно, а упражнения – трудно. – Он улыбнулся. – И ты лучше, чем кто бы то ни было, знаешь, что люди иррациональны. Ты наверняка знакома с игрой «Ультиматум».

Алисса кивнула. Игра была проста и давала замечательную возможность пристально рассмотреть человеческое поведение. Берем двух людей, незнакомых друг с другом, и рассаживаем их по разным комнатам. Даем одному из них сто долларов и предлагаем ему поделиться со вторым. В каких долях делить – решать только ему. Но второму человеку рассказывают об этом дележе, и он волен принять или отвергнуть свою долю. Если он ее принимает, у каждого из них так и остается его доля. Если отвергает, то оба не получают ничего.

Примечательно, что при дележе «семьдесят мне, тридцать тебе» или еще более неравных раскладах второй человек чаще всего отвергал свою долю.

Это был плевок в лицо экономической теории. Предлагающая сторона говорит: «Я оставлю себе семьдесят долларов и дам тебе тридцать». А вторая сторона отвечает: «Да пошел ты! Я отказываюсь от такой сделки, даже если это значит, что я не получу ничего».

Почему? Потому что человек, отвергающий это предложение, нутром чувствует, что предложенный дележ нечестен. Человек, разделивший деньги, показал себя жадным эгоистом, и второй хочет наказать его за это. Он наказывает и себя тоже, однако готов на это пойти.

Экономическая теория гласит, что разумный человек согласится всякий раз принимать тридцать долларов. Оставим пока в стороне того, кто делит деньги, но для второго-то человека все просто. Ты получаешь тридцать долларов или не получаешь ничего. По такой логике, ты должен согласиться принять любую сумму, отличную от нуля.

Но эволюция не заложила в человеческие поступки жесткой логичности. Ключом к выживанию было сотрудничество. Поэтому люди заточены на то, чтобы наказать того, кого считают нечестным. Да, второй человек теряет тридцать долларов, но он наказывает нечестного партнера, заставив его потерять семьдесят долларов. С экономической точки зрения – дурацкое, совершенно нерациональное решение. Но для многих людей это в порядке вещей.

Крафт продолжил:

– Учитывая современный налоговый кодекс США, если мы снизим налоги, всем будет лучше. В пользу этого можно насчитать огромное множество примеров со всего мира. Пропасть между богатыми и бедными действительно становится шире, когда налоги растут, и сужается, когда они уменьшаются. Это парадоксально. И многие люди отказываются поверить в эти данные, поскольку внутреннее чутье подсказывает им, что это не может быть правдой. Получается сплошная игра «Ультиматум». Одна сторона оперирует точными данными, которые гласят, что всем станет лучше, и это доказанный факт – и они правы. А другая сторона отказывается даже думать о том, что это может быть правдой. И даже если они не отказываются признать точность этих данных, то продолжают настаивать на своем: это все равно нечестно. Люди отказываются от тридцати долларов, зная, что тридцать – это лучше, чем ноль. Зная, что им было бы лучше, даже позволь они предлагающей стороне удержать семьдесят долларов. Но им на это плевать.