Определенно.

Я была недовольна.

Садо язвил ещё больше — урок не пошел ему на пользу, и я искренне жалела, что он не решился выбрать Фейу. Победа в поединке была номинальной, все и так увидели всё, что должны были. Садо сломал мой план — я надеялась, что он пойдет до конца. Слишком мало отвалили, за то, что он приехал в нашу занюханную глубинку, или прижали чем-то, но недостаточно хорошо, раз он так быстро пошел на попятный?

Танцевальная часть была в самом разгаре — участники проходили квалификацию, исполняя все, что придет в голову — от южной бачаты, которую танцуют в специальных сабо, потому что камни площадей на юге раскаляются до такой степени, что невозможно ступить, до сдержанной северной арьи, когда партнеры имеют права коснуться друг друга только кончиками пальцев. Это было красиво. Страсть юга, сдержанность севера, глубина востока и практицизм запада.

Жаль. Если бы он выбрал Фейу, я бы имела полное право пожаловаться в дисциплинарную комиссию гильдии, пирамидки были уже готовы. Тогда уже завтра минус один голос против — на алхимии, дисциплинщики работали быстро. Пара записей и тью… больше никогда он бы не просиживал своей тощей задницей судейское кресло. Но я не была так наивна, чтобы рассчитывать, что он совсем вылетит из гильдии со свистом. Круговая порука. Максимум — снимут судейство за предвзятость, но и это было бы неплохо.

Садо жадными глазами следил за Ли и Ло в парном танце. Близняшки из соседнего класса, большеглазые, пугливые и нетронутые. Такие в Столице в цене, и если этих юных дурочек охраняет статус Сир, сияющий нашивками гербов на одежде, то безродных не спасет ничего. Мир искусств жесток и беспощаден, и, если ты дошел до вершины — ты шел по головам тех, кто стоит ниже тебя.

Я насмотрелась на богему до тошноты, пока сопровождала Таджо на увеселительные вечера высокой знати. Далеко не все вопросы решались в кабинетах Управления, были и особые выездные задачи. Шах называл это частью моего обучения. Такие вечера я не любила.

На сцене кружилась Ли. Хороша. Тонкокостная, изящная, как тростник, с чуть оформившейся грудкой, на таких особый спрос. За качественный товар хорошо платят, и кто, как не Мастер искусств, сможет подобрать девочку или мальчика с идеальным музыкальным слухом и хрустальным голосом, с тонко чувствующей душевной организацией? Чтобы если стонал, то делал это красиво, пока его трахают на столе, те самые толстые снобы, которые с утра в Сенате вещали о падении нравов нации.

Некоторые любили, что им читали стихи в процессе, и чтобы никаких стонов. Только изящная классика, хорошо поставленным голосом по заявкам тех, кто кидает слова. Сейчас будет про небо, потом смена позы, а сейчас будет про цветы, и так по кругу, пока бомонд не начинает пьяно ржать, потому что у ребенка заплетается язык. Стихи по заявкам, так называлась эта часть развлечения.

Ненавижу стихи.

Другие любили рисовать, скользя изящной, влажной от туши кистью по плечам, спине, и ниже. Кисть, танцуя, выводит копии творений древности на тонкой нежной коже. Дрожать нельзя — испортишь рисунок. Бессмертные полотна, которые будут украшать тело до тех пор, пока жирные пальцы не смажут рисунок, стиснув плечи. Рисовали всегда Мастера.

Всегда.

Ненавижу живопись.

У Высших все должно быть красиво. В Столице ценилась вот такая провинциальная нетронутость, чистота глупости, возведенная в абсолют, как любил говорить Таджо. Либо ты — либо тебя. И трахают в том числе.

Лучшие травки и эликсиры, расслабляющие сознание, лучшие вина, лучшие тела.

Превосходного качества, кажется так было принято говорить в среде богемы о товаре высшего сорта. Любые желания за ваши деньги. Круговорот разврата и развлечений.

Я понимала опасения старика By. Изнанка мира искусств не для Фей-Фей. Да, у него свои методы защитить внучку, и статус Сиры печатью неприкосновенности хранит ее спину, но нет ничего постоянного. By не вечен, и Фей просто сожрут, или сломают, сломают так, что она больше никогда не сможет взять в руки кисть.

Или… если Фей не откажется от этой мысли, придется искать стену, широкие плечи, за которыми она сможет продолжать видеть только часть мира. Иллюзорного — да, но зато я буду спокойна.

Кто знает, скольких поставил лично Садо только за последний год? Единственная мысль, которая меня немного утешала — надеюсь, его тощую задницу тоже кто-то трахал, пока он не выбился на ступеньку выше. Сиром он был только номинально.

Воздаяние было не полным, и это мучительное чувство неудовлетворенности грызло меня изнутри. Садо получил недостаточно. Засуди он хоть весь Предел — я бы промолчала. И мне по большому счету было глубоко наплевать, что он творит и будет творить в Столице. Ни за что не платят так дорого, как за наивность. Я в свое время заплатила полной мерой. И эти дурочки, легковерные идиоты, которые, как бабочки на свет огня, слетаются в Столицу в поисках лучшей доли, в поисках возвышенной силы искусства — тоже должны заплатить.

Садо ошибся и выбрал неправильную сторону — против Блау. На другой стороне те, к кому никогда нельзя поворачиваться спиной, поэтому у скорпиксов отрывают хвосты и вырывают жало.

У Садо — жало осталось, и он не достаточно умен, значит на алхимии он будет голосовать против из принципа. Варго…

— Вайю, они делают ставки. — перебила Фей мои мысли, кивнув головой на другую сторону Арены, где было много темно-синих секторов — все сплошь из учеников Кернской. — Знаешь?

— Тотализатор? Все ещё? — Нам осталось дождаться окончания танцев — объявят победителей, подведут итоги нашего поединка, и торжественно закроют первый день этого псакова Турнира. Подудят, поговорят и разойдутся, и наконец, можно будет спокойно заняться Укрепителем.

— На завтра, Вайю, — она лукаво улыбнулась. — На алхимию. Мест почти нет — лабораторный корпус не может вместить всех желающих.

— Пусть транслируют на Арену, — я равнодушно пожала плечами. Так уже делали несколько Турниров назад.

— Фейу выступает, — Фей толкнула меня плечом, показывая на Арену. Марша меня не интересовала. Итоги очевидны. Гораздо больше меня интересовал вопрос — зачем? Зачем это Хейли? Он же согласился стать свидетелем? Для чего?

Фейу и Хейли обычно не играют вместе, а грызутся так, что летят пух и перья. Что их объединило на этот раз? Какой общий знаменатель?

— Ты наконец объяснишь, почему Тир?

— А почему нет? — я пожала плечами. — Главное, что не Фейу. — Я прищелкнула пальцами. — Тир доволен. — Один-единственный Тир. Реакция Кантора вряд ли будет такой однозначной.

— Я избавилась от печати «разрушительницы», и приобрела ореол «благодетельницы»… И может я давно тайно и безответно влюблена в Костаса? А-уч, Фей! — она пихнула меня в бок.

— Марша будет блюсти условия и нас оставят в покое, по крайней мере ненадолго…