Наконец Люци выругался так, что сидевшая недалеко Фей-Фей порозовела, а Геб удивленно поднял голову, первый раз слыша такие обороты речи от щеголеватого Люка.

Невозмутимой осталась одна Нэнс, продолжая методично, уже раз на десятый перебирать салфетки уголок к уголку.

— Возможно? — Спросил дядя Бер тихим басом, но интонация была скорее утвердительной.

— Возможно, — протянул в ответ Люк, щелкнув кольцами. Он всегда, когда нервничал и думал, делал детские упражнения для суставов. — У Каста возможно все. — И он выругался снова, не повторившись ни единожды.

Два взгляда Хэсау обратились на меня.

— Хотите ответ — давайте вопрос, — пропела я. — Что бы я понимала…

— Я на поле, за Хоком. Там блок от Вестников, — перебил меня Бер, поворачивая к выходу. — И сделай с ней что-нибудь…

Люци кивнул, и, подтащив ногой к себе кресло, упал рядом. Щелкнули кольца, нас окутал купол тишины, и он с особым тщанием расправил перед собой два свитка.

— Итак, Вайю. Теперь ты мне подробно объяснишь, как и когда ты умудрилась отказать Хейли?

— Когда ты умудрилась отказать Хейли, Вайю?

— Не знаю! — Люк спрашивал по кругу одно и то же, но я не знала ответа на его вопрос. Мне и в страшном сне бы не приснилось, что Анастас делает мне предложение. Или… или это очень суровый новый мир и он делал предложение раньше, юной Вайю? Сойти с ума! Но я об этом точно ничего не знаю.

— Я не отказывала. Мог отказать дядя, от моего лица, как опекун, — выдвинула предположение я — это выглядело логично. — Я и Хейли…, — меня снова пробило на смех, настолько нереальной была картина.

— Кастус? Мог… дважды? — протянул Люк. — Читай, наказание мое…, — он подвинул мне первый лист из стопки Хэсау.

— Оу. — Первое, что я увидела — это печать. Оттиск дядиной печати снизу, герб Блау, намного больше моей. Решительный летящий почерк, много-много витиеватых слов, смысл которых сводился к одному — отказ. — Он даже не использовал другой свиток, — я хмыкнула. Дядя ответил Хейли тут же, на экземпляре предварительного соглашения о помолвке. Дядя — мастер изящных оскорблений и у него стоит учиться.

— Это все, что ты увидела? — Люци вздохнул преувеличенно устало.

— Что еще? — Я перевернула лист — с другой стороны чисто. — Хейли прислали — и Хейли послали…

— Вайю. Включи голову. Шутки кончились, — Люци смотрел холодно.

— Пффф. Брачное соглашение о помолвке. Предварительное. Дядя отказал, и я должна сказать, он сделал это просто…

— Наказание Великого! — простонал Люци. — Это не смешно, Вайю. Шутки кончились, если ты этого ещё не поняла.

Люк вспотел, пытаясь выплести целительские чары отрезвления, но из него целитель, как из меня боевик. Я бы и так могла бы ему сказать, что он ошибся во втором узле плетений, но зачем? И что подобный эффект воздействия от смешения эликсиров не снимается полностью этими чарами, это не стандартное похмелье, максимум, чего он добьется — слегка ослабить эффект и то мгновений на двадцать. Но Люк пыхтел и старался — я молчала. Всегда уважала чужие усилия.

Раза с третьего у него вышло верно, мои однокурсницы плели так курсе на пятом, чары мигнули, вспыхнув, и в голове резко прояснело.

— Фух…

— Эффект временный, — когда в голове были пузырьки и кураж мне нравилось гораздо больше. Было веселее. — Стандартное время воздействия от десяти до двадцати мгновений, только облегчает симптомы, — педантично уточнила я. — Применять не более трех раз подряд.

— Тебе хватит…, — огрызнулся дядя. — Как тебя угораздило и именно сейчас? — он стукнул свитком по столу так, что звякнули пустые бутыльки из под эликсиров.

Я пожала плечами — если бы я знала.

— Фарс закончен, — я постучала по больному плечу, — можно выпить…

От подзатыльника я увернулась — что за манера у всех распускать руки.

— Фарс только начался, наказание мое, — огрызнулся он, — иногда ты соображаешь хуже пня в Лирнейском лесу. По-твоему Хейли из особо глубоких дружеских чувств стал свидетелем Фейу?

— Мотивы Хейли неисповедимы, — пропела я. — Но это очень смешно, Люци! — замахала я в ответ на его недовольный взгляд. — Я и Анастас… Великий…, — это было больше, чем я могла даже вообразить. — И мне нравятся мужчины, а не высокомерные зеленые выскочки…

— О, да, ты же у нас зрелая женщина? — съязвил Люци. — И мужчинами мальчики становятся, видимо, очень быстро — сразу на втором курсе Академии?

— Квинт даже в школе был умнее, — это я должна была признать. Дарин всегда был старше сверстников, и именно привлекало к нему столько женских взглядов.

— Змеи всегда взрослеют быстрее, Вайю. Но ты точно уверена, что хотела бы иметь гада, свернувшегося клубком у тебя под боком, в теплой постели?

— Пффф… тогда стоило выбирать кого-то из Фейу, дядя, — парировала я. — Для наших холодных северных зим огненные элементальщики самое полезное в хозяйстве приобретение.

Я повторно изучала этот псаков предварительный лист с контрактом. И не понимала решительно ничего.

— Может я просто нравлюсь Анастасу? И он хорошо это скрывал? Очень хорошо, — уточнила я, вспомнив реакцию на меня Хейли — привязанностью даже отдаленной там и не пахло.

Люк заржал, весело и почти до слез, он почти похрюкивал, распластавшись на столе.

— Читай, — он подвинул мне второй лист из пачки.

Это был перечень, длинный перечень из почти тридцати позиций предметов домашнего обихода, драгоценностей и артефактов, снизу была печать Хейли и приписка — приложение к предварительному договору, «дары невесте».

— Что это?

— Пункт девятнадцать, — услужливо подсказал Люк, указав пальцем на нужную позицию.

Под номером девятнадцать шла ваза, фарфоровая, украшенная рисунком по мотивам Су Ли.

Раритет. Я покосилась на вазу, которую принес гвардеец Хейли — экспертом я не была, но мне кажется Ли рисовал обычно травку и цветочки, а тут скорее эпические сцены и орнамент, но им виднее.

— И? Их перечень — их ваза. Логика? Люк, ты не можешь просто сказать?

— Это не их ваза, — уточнил дядя с удовлетворением. — Это ваша ваза.

— Наша? В смысле моя? — вместо ответа Люци, сволочь, подвинул мне ещё один лист, вместо того, чтобы дать все и сразу.

Это было заключение эксперта по антиквариату с подробным заключением о том, что ваза не соответствует заявленным изначально характеристикам, предметы один и два не являются эквивалентными.

Следом передо мной лег еще один лист — собственно претензия или нота протеста.

— Не эквивалентны? Отказ от компенсации? Они не считают… достаточной и полной… нарушение поправки семь эр сорок три к закону о брачных соглашениях? Люци! — я взвыла, и сгребла себе все листы разом. Право никогда не было моим любимым предметом.