Он боролся с чужим сознанием, вторгнувшимся в его разум, из всех сил. Его опять пытались сломать болью, но боли Эрик сейчас не чувствовал. Вся его сила воли сосредоточилась на том, чтобы удержать связь, не дать ей вытянуть в Серединный мир Алаиз. Не позволить сделать это чужому магу.

В какие-то моменты Эрику казалось, что он почти победил. Вездесущие щупальца ментальной магии отступали, покидали его разум, но очень скоро возвращались с новой силой. А сам Эрик силы стремительно терял. И боль, которой он сейчас не чувствовал, тем не менее, медленно убивала его тело. Наступил миг – он почти с ужасом понял: все, сил бороться не осталось. Пожалуй, впервые со времени пребывания в этом мире Эрик всерьез испугался!

Чужая воля уже грубо и властно дернула за связующую нить, разрывая пространство, властно вытягивая демона в Серединный мир.

Эрик зарычал яростно. От безумного усилия мышц с мясом выдираются из креплений каменные оковы. На ощупь поймать горло неосторожно приблизившегося чтеца. Почти наслаждение слышать, как трещат под пальцами позвонки!..

Но уже поздно:

– Эрик? – удивленный, такой знакомый голос.

Сразу два парализующих заклинания – и удар в челюсть, выбивающий сознание надежней всякой магии.

* * *

Спустя несколько часов:

– Результаты?

– Никаких. У демона сознание закрыто вообще намертво. Мы потеряли двух чтецов. Один мертв, другой временно недееспособен – по причине полной потери сил.

– Ладно, в камеру обоих.

– В одну?

– А что, у нас много фейраловых камер? Из одной тоже никуда не денутся!

* * *

«Как девица слабонервная, сплошные обмороки», – с горькой самоиронией подумал Эрик, опять очнувшись в той же камере. И уже то, что у него хватило сил хотя бы на такой юмор, говорило о многом: он еще не сдался. Он вообще не умел сдаваться. Только – притворяться, когда смысла для сопротивления не было, и выжидать.

Открывать глаза и возвращаться в реальный мир категорически не хотелось. Однако усилием воли Эрик заставил себя это сделать. Все тело болело, нещадно болели и растянутые мышцы рук. Странно, но связки он, кажется, не порвал – несмотря на то, что им в этот раз досталась наибольшая нагрузка.

А упрямый организм продолжал бороться, методично регенерируя полученные повреждения. К сожалению, истощенный магический резерв существенно ограничивал возможности регенерации. Но все равно она была на порядок выше, чем положено человеку. Сейчас киллер благословлял свою предусмотрительность, заставившую его добиться закрепления именно этих изменений.

Закончив прислушиваться к собственным ощущениям, он наконец осмотрелся. И тут же обнаружил, что находится в камере не один. Эрик тут же опустился на колени рядом с безвольно распластавшимся на полу телом. Изломанные, порванные крылья, выпачканные кровью длинные серебряные волосы. И по-детски тонкая рука, на которой не хватает двух когтей. Блюстители явно не отказали себе в удовольствии поиздеваться над беззащитным демоном.

Эрик осторожно перевернул пребывающего вне реальности демона, стараясь по возможности не потревожить израненных крыльев. На хрупком обнаженном теле, которое, сейчас казалось, принадлежало не взрослому, а подростку лет четырнадцати, ярко лиловели множество синяков и несколько свежезаживших рубцов. Все-таки хорошая у демонов регенерация, тем более у Алаиз. Почти кукольно-прекрасное лицо, как ни странно, оказалось совершенно нетронутым. Наверное, даже у Блюстителей рука не поднялась…

Аккуратно подняв на руки и прижав к себе безвольного демона, Эрик сел в дальний от входа угол, облокотившись спиной о стену. Он не знал, почему они все еще живы, но собирался терпеливо ждать своего шанса. Потому что хотя бы ради этого чуда, покоящегося сейчас на его руках, он был просто обязан отсюда выбраться!

Странно, но, похоже, Эрик впервые порадовался, что Алаиз сейчас не в женском обличье. Он и без того выглядел так, что смотреть больно, но видеть такой израненной любимую женщину киллер не смог бы, хотя умом и понимал, что разницы, по большому счету, никакой.

Ему оставалось только ждать.

* * *

Растянувшись по дороге пестрой змеей, полз королевский кортеж. Свита короля, охрана короля. И сам король с сыновьями.

Все трое разительно отличались друг от друга. Король Натан – крупный немолодой человек, уже слегка обрюзгший. Поседевшие волосы коротко пострижены. Правящая семья – наверное, единственная в Девеоре – носит короткие стрижки.

Старший сын Трейн, высокий, потянутый, стройный. Он скорее похож на покойную мать, чем на отца. Тонкие губы надменно сжаты, взгляд высокомерный. Принц с детства знал, что однажды станет королем, и это не лучшим образом повлияло на его характер.

Младший принц Шейлан отличался от старших родственников небольшим ростом и болезненной худобой. А также постоянно измученным выражением лица.

Впрочем, ему действительно было плохо. Уже пять лет, с тех пор как его величество приказал заблокировать дар сына, Шейлан вынужден терпеть постоянные мучения. Дар, прежде хорошо развитый и постоянно используемый, теперь запертый в искусственных рамках, медленно сжигал хозяина. К сожалению, принц был довольно сильным магом, почти полностью обученным, так что процесс саморазрушения протекал для него особенно скоро. Жить ему оставалось в самом лучшем случае около десяти лет. Но Шейлан не обольщался: десять он не протянет.

Насколько это тяжело юноше двадцати лет, у которого в жизни могло быть все, чего он пожелает, осознавать, что жить ему осталось так мало? И на медленную мучительную смерть его обрек собственный отец. Отца принц искренне ненавидел. Но свою ненависть он умел скрывать – он ждал возможности отомстить. И, похоже, дождался-таки.

Он тогда сидел в дворцовом саду и думал о своем учителе. Всегда, когда ему было особенно плохо, Шейлан думал об учителе. Он еще ребенком понял, как его отец ненавидел магов, а потому внезапно и очень рано открывшийся дар старательно скрывал. Однако случайно встреченный на одном из приемов маг его легко раскрыл – правда, королю ничего говорить не стал, а, наоборот, взял маленького принца в ученики. Тогда Шейлану было десять. Следующие пять лет принц прилежно учился. Но любые тайны рано или поздно становятся известны. Кто-то выследил его и доложил королю. Его величество не рискнул ссориться с сильным магом – ведь брать учеников, пусть даже принцев, не запрещено законом. В результате маг был просто выслан из столицы, а пятнадцатилетнему принцу заблокировали дар.

Шейлан до сих пор часто вспоминал учителя. Тот был человеком добрым и отзывчивым. Принц любил его так, как мог бы любить родного отца.

Задумавшись, Шейлан не сразу заметил, что в саду он не один. Обычно никто не смел нарушать его одиночества, – потому принц очень удивился чужому присутствию. Однако, подняв взгляд, он удивился еще больше: напротив него, на пожухлой осенней травке сидело странное существо, состоящее из одного света. На лице этого существа нельзя было разглядеть ничего, кроме ярко-синих глаз.