Двери захлопнулись, слившись со стенами. Влад передернулплечами как в ознобе. На шее ощутил горячее дыхание полча, молча двинулся покоридору. Запоздало подумал, что Полищук не собирался показывать ему своитайны; зрение у него, Влада, острее, чем у бледношкурых — увидел то, что недолжен был видеть.

Воздух становится плотнее, застойнее. Когда опустились ещена два поверха, Владу уже казалось, что плывет в тяжелой болотной воде. Посводу змеилась светящаяся полоска, вниз падал ровный мертвенный свет, похожийна лунный. Тепла от него было еще меньше, чем от лунного.

Полч держался на шаг сзади, Влад двигался медленно,осторожно. В своем положении, он считал его отчаянным, начал бы схватку, имеяодин шанс из десяти, но в схватке с панцирным мутаном не видел даже одного изтысячи.

Вдруг Влад сообразил с дрожью, что длинные коридоры иобширные пещеры не повторение Станции компьютерников, — всего лишь следработы подземных чудовищ! Когда-то здесь рыли норы, откладывали яйца, личинкипрорывали боковые ходы, что сплетались, перекрещивались. Влад инстинктивноожидал увидеть грибницы, камеры с куколками, личинками, склады с живым имертвым кормом — видел подобное в катакомбах прежних хозяев Мегамира, своихдрузей — антов, те свои туннели тоже содержат в чистоте, покрывали быстрозастывающим стекловидным клеем, так что ходил там как внутри стеклянных труб,но Влада то и дело осыпало морозом. В чистом подземном мире нет даже вездесущихбактов! Вообще нет жизни. Даже смерти нет, ибо у смерти тоже есть запах,картины.

Дважды издали видел работающих джамперов. От их надменноговида не осталось и следа, уныло и монотонно выполняли какие-то движения,дергали металлические рычаги.

Мельком заметил в одной из пещер человека вкомбинезоне-скафандре, подобном как у Полищука и Каси, полностью отделившемусяот мира. Колдовал над цветными шарами растворов, те дрожали и шли рябью отдвижений воздуха. Вокруг генетика суетились джамперы, угодливо заглядывали влицо, стремглав носили инструменты. В дальней пещере, ведущей из этой, мелькнулеще скафандр, но внезапно зарычавший полч перегородил дорогу.

Влад пошел вниз, слушая за спиной тяжелые шаги. Воздух сталеще плотнее, но оставался мертвым. Даже плавающие в нем мерзкие твари сейчаспоказались бы не такими гадкими, а уж про пушистые пылинки, шарики цветочнойпыльцы говорить не приходится. Впрочем, на грани чувствительности Влад началощущать слабый запах, настолько отвратительный, что зябко вздрогнул. Пахломеханическим зверьем — страшным, нерассуждающим. Металл, даже самый стойкий,тоже теряет мельчайшие частицы.

Сопровождаемый полчем, он спустился настолько глубоко, чтостены должны давно стать влажными, а воздух взмокнуть, но все не мог ощутитьблизости грунтовых вод, хотя ни одна семья муравьев не роет жилище далеко отподземной воды.

Внезапно ноги ступили на твердое. Непривычно твердое, словнооказался на твердом гладком камне. что получается из застывшей кровимегадерева. Влад уперся руками в низкий свод, с силой ударил ногой впол, — так не взлетит и не даст полчу повода свернуть ему шею. Ответнойвибрации, даже малейшей, не услышал.

Краем глаза заметил злой оскал полча. Зверь встопорщился,тихонько рычал, показывал жуткий рот, где челюсти уже превратились в мандибулы.Влад деревянными шагами заставил себя пройти дальше. Он шел по монолитномукамню, которому не было конца!

Остановился, пораженный жуткой мыслью. Он внутри огромногозамкнутого шара? Например, в пустой скорлупе яйца. Мегадракона. На всю жизньзапомнит ужас, когда падал с мегадерева, а летающий мегазверь едва не сожрал сджампом-гигантом. В яйце, отложенном таким мегадраконом, поместится все племя!Если зарыть, то через прочные стены не проникнет подземный зверь, хотя, они,если верить старикам, бывают размеров просто немыслимых...

Полч оскалил зубы, в горле глухо рокотало. Скорлупа яйцалюбого дракона: летающего, плавающего, дрыгающегося — обязательно пориста,иначе задохнется. Дышит яйцо, затем дышит личинка, к тому же через скорлупу кормятяйцо и личинку... Правда, кормят не все, у глупых видов яйца не растут, как ублагородных антов, но дышать должны все... Так это что, на беду, не скорлупа.Скорлупу могли бы прогрызть подземные звери, жвалы у них как стальные. Стеныздесь, хуже всего — из застывшего сока мегадерева. Сплошной толстый камень безединой щели!

— Возвращается, — сказал он как можно более убитымголосом. Впрочем, притворяться не пришлось. Потащился, едва не цепляясь застены от внезапной усталости и апатии. Понятно, почему Полищук так уверен! Никрупица запаха не вырывается из подземного убежища: перехватывают на выходе —выход все же есть, он же вход. Звуковых сигналов не подают, а вибрация гаситсяв самом убежище. То, что удалось отыскать, можно приписать счастью, если бы неподозрительное укрытие джамперов — наемников и слуг этих преступников, теперьВлад готов считать их преступниками.

Он поднялся на самый верх, стена постепенно загибалась,опрокидывалась, обещала вверху сомкнуться. Влад уже нагнетал кровь в мышцы,готовился к схватке — рядом выход! — но полч заворчал, огромная лапаметнулась вперед.

Влад отшатнулся, повернулся и застыл, глядя полчу в лицо.Красные зрачки стремительно расширились, стали багровыми, тут жезапульсировали, сужаясь и расширяясь, но полч все же с глухим ревом опустилкогтистую лапу. Влад медленно отступил. Конечно, выход сторожат особенно. Тамхитроумное отверстие или труба, где засасывается свежий воздух, отлавливаюткрупинки запахов.

Он перешагнул порог, выждал, пока дверь отгородит от полча,тот маячил в коридоре, произнес безрадостно:

— Мы в ловушке похуже, чем я думал. Сегодня не уйти.

Кася сидела в уголке в той же позе несчастного покинутогоребенка. Глаза блестели от слез, но лицо посветлело, когда увидела Влада:

— Сегодня?.. Никогда не уйдем!

— Почему? — не понял он. — Мне здесь не всенравится.

Она всхлипнула и торопливо уткнула лицо в его широкую грудь.Влад ощутил горячее, скосил глаза. Две крупные капли ползли по толстой коже:соленые, горьковатые, с шероховато-волнистым запахом.

— Не реви, — сказал он непривычным голосом,широкая ладонь нежно погладила ее по голове. — Еще будем топтать зеленыйряст!

Она вскинула лицо, щеки блестели от слез. Влад медленнонаклонился, накрыл ее мягкие губы своими твердыми. Кася застыла, затемсудорожным движением обхватила шею обеими руками, прижалась так крепко. что онудивился — не ожидал от хрупкого тельца.

Когда наконец отнял губы, Кася застыла, боясь шевелиться,потом очень медленно открыла глаза. Лицо варвара было странное, печальное, снепривычным выражением в глазах, которое почти испугало ее. Твердые как железопальцы продолжали гладить ее золотые волосы, другой рукой поддерживал ее заголову, словно та не удержится на тонкой шее, а смотрел варвар поверх неезадумчиво и скорбно.