А на следующий день, если верить Тее, лицо у Ребекки было опухшим от слез. Но почему она плакала?

– А где ты была в ночь, когда в лесу открыли стрельбу? – спросила я у нее. Во рту пересохло.

Ребекка закрыла глаза.

– Тебе никогда не понять, каково это: когда твоя жизнь вращается вокруг одного человека, но однажды ты просыпаешься и узнаешь, что его больше нет.

Это был явно не ответ на мой вопрос. Мне вспомнились слова Теи о том, что она поступает ровно так, как хотелось бы Эмили.

Интересно, что бы Эмили поручила Ребекке сделать со мной?

Поскорее бы Ксандр уже вернулся.

– Знаешь, а ведь это все моя вина, – не открывая глаз, призналась Ребекка, по-прежнему возвышавшаяся надо мной. – Эмили страшно рисковала. Я обо всем рассказала родителям. Ее наказали, посадили под домашний арест, запретили общаться с Хоторнами. Но Эм не стала с этим мириться. Она убедила маму с папой, что отныне будет вести себя примерно. Встречаться с братьями ей так и не разрешили, но зато начали отпускать к Тее.

– С которой вы тайно встречались, – уточнила я.

Ребекка изумленно округлила глаза.

– В тот день Эмили застукала нас вместе. И… разозлилась не на шутку. Когда мы с ней остались наедине, она стала меня убеждать, что наши с Теей чувства – фальшивка, что если бы Тея правда меня любила, она не разыгрывала бы роман с Ксандром. Еще она сказала… – Ребекка с головой погрузилась в мучительные воспоминания. – Сказала, что ее-то Тея любит больше – и она мне это докажет. Она попросила Тею «прикрыть» ее, чтобы можно было пойти на берег и заняться клиф-дайвингом. Я умоляла Тею не делать этого, но она сказала, что после всего случившегося она в долгу перед Эм.

Выходит, в ночь, когда Эмили не стало, ее родители думали, что она с Теей.

– Обычно Эмили было по силам все то, на что она подбивала мальчишек, но даже профессиональные спортсмены знают, что прыгать с самой верхушки Врат Дьявола – затея опасная. Такое и здоровый-то человек вряд ли выдержит: такой выплеск кортизола с адреналином, да еще резкая смена давления и высоты, и с ее-то больным сердцем… – Ребекка говорила теперь так тихо, точно забыла о моем присутствии. – Я попыталась намекнуть родителям – не помогло. Умоляла Тею помочь – но она предпочла мне Эмили. И тогда я решила поговорить с Джеймсоном. Именно он должен был отвести Эмили на побережье.

Ребекка горестно понурилась, и огненно-рыжие пряди упали ей на лицо. Тея права – Ребекка Лафлин и впрямь была поразительно красива. Но сейчас ее черты исказила боль.

– У меня была диктофонная запись с голосом Эмили, – тихо продолжала она. – Она любила рассказывать, чем она занималась с мальчишками или что они делали для и ради нее. Ей нравилось все это документировать. – Ребекка немного помолчала, а когда снова заговорила, в тоне ее появилась резкость: – Я включила Джеймсону эту запись. Я твердила себе, что так я смогу защитить сестру, что теперь-то он точно не возьмет ее в скалы. Но на самом деле мне было больно, что она отняла у меня Тею.

И ты решила в отместку тоже что-нибудь у нее отнять, догадалась я. А сказала то, о чем мне было уже известно:

– И Джеймсон с ней порвал.

– Не сделай он этого, может, она повела бы себя сдержаннее. Может, поддалась бы на уговоры и спрыгнула со скалы пониже. Может, все бы обошлось. – Голос Ребекки стал еще тише. – А если бы Эмили не застала нас с Теей наедине в тот самый день, если бы наши отношения не показались ей предательством – она, возможно, и вовсе не стала бы прыгать.

Ребекка винила себя. Тея винила братьев. Грэйсон забрал всю вину на себя. А Джеймсон…

– Прости меня. – Извинения Ребекки отвлекли меня от мыслей. Судя по тону, она говорила уже совсем не об Эмили. И не о том, что случилось больше года назад.

– За что? – спросила я. Что ты вообще тут делаешь, а, Ребекка?

– Я ничего против тебя не имею. Но Эмили хотела бы, чтобы я поступила так.

Она не в себе. Надо поскорее выбираться отсюда. Подальше от нее.

– Эмили возненавидела бы тебя за то, что ты украла чужие деньги. За то, как мальчишки на тебя смотрят.

– И поэтому ты решила от меня избавиться, – предположила я, чтобы выиграть время. – Все ради Эмили.

Ребекка уставилась на меня.

– Нет.

– Ты знала о туннелях и рассказала про них Дрейку…

– Нет! – настойчиво повторила Ребекка. – Эйвери, я ни за что не пошла бы на это.

– Ты же сама так сказала. Что Эмили захотела бы от меня избавиться.

– Но я-то не Эмили, – глухим голосом отозвалась она.

– Тогда за что извиняешься?

Ребекка сглотнула.

– О туннелях мне рассказал как-то летом, когда я была еще совсем маленькой, сам мистер Хоторн. Показал все входы, заверил, что я заслуживаю того, чтобы у меня было свое убежище. Своя тайна. Я прихожу сюда, когда хочу побыть одна – иногда, пока гощу у бабушки с дедушкой, но после смерти Эмили дома у нас не все благополучно, поэтому иногда я пробираюсь сюда снаружи.

– И что же? – спросила я, дожидаясь ответа.

– В ночь нападения я видела в туннелях кое-кого. Но не стала об этом рассказывать – Эмили не одобрила бы этого. А я все-таки перед ней в долгу, Эйвери. После всего содеянного я перед ней в долгу.

– Кого ты видела? – спросила я. Ребекка не ответила. – Дрейка?

Она заглянула мне в глаза.

– Он был не один.

– А с кем? – И снова молчание. – Ребекка, кто еще был с Дрейком в туннелях?

Кого может защищать Ребекка, думая тем самым угодить Эмили?

– Кто-то из братьев? – уточнила я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

– Нет, – тихо возразила Ребекка. – Их мать.

– Скай? – переспросила я, не веря своим ушам. Скай никогда не внушала мне страха, в отличие, скажем, от Зары. Да, она была хороша собой и излучала уверенность и пассивную агрессию. Но точно не кровожадность.

Мы же друзья, разве не так? Заводить дружбу со всеми, кто только осмелится лишить меня того, что мне положено по рождению, – мое золотое правило, – вновь прозвучало у меня в ушах.

Мне вспомнилось, как она протягивала мне бокал шампанского и велела выпить.

– То есть незадолго до нападения Дрейк был здесь вместе со Скай, – повторила я, стараясь осмыслить эту новость. – Она впустила его на территорию и, возможно, даже сама направила в Блэквуд.

Ко мне.

– Надо было кому-нибудь рассказать, – тихо проговорила Ребекка. – Сразу же после стрельбы, как только я поняла, что к чему. Не стоило мне молчать об этом…