– Куда мы идем? – полюбопытствовала Биана, когда Тэм распахнул арочные двери в башню и пошел к лестнице из драгоценных камней.

– В любимую комнату мамы, потому что если бесить – то на всю катушку.

– Не смей трогать студию матери! – прокричал отец за их спинами.

– А ты меня останови! – заорал Тэм в ответ.

– Все в порядке, – его мама догнала сына. – Иди в любую комнату, какую захочешь. Просто скажи, что происходит.

Тэм проигнорировал ее и поднялся на верхний этаж – он находился так высоко, что музыку было едва слышно. Там их ожидали лишь двойные витражные двери.

Когда Тэм потянулся к ручке, Май перехватила его руку.

– Это же… – она содрогнулась, обернувшись на Алвара, – это же сын Вакеров, да? Который связался с тем ужасным орденом?

– Да, – подтвердил Тэм, и Биана вжала голову в плечи. – И никто не должен узнать, где он. Нужно было спрятать его в неожиданном месте, а все знают, что дом – последнее место, куда я пойду, поэтому…

Май вздрогнула.

Тэм, сделав вид, будто не заметил, распахнул двери и щелкнул пальцами, зажигая тонкие нити мерцающих огоньков, протянутые вдоль огромной шестиугольной комнаты. Софи думала, что «студия» будет звукозаписывающей, но та оказалась мечтой художника. Каждый угол был предназначен для чего-то одного: краски, скульптура, чернила, уголь, цветные карандаши и что-то еще, где работа шла с кусочками стекла. Секции были отделены друг от друга окнами от пола до потолка, через которые струился лунный свет.

– Это Лин? – спросила Биана, хмуро глядя на незаконченную картину улыбающейся девушки с черными волосами и серебристыми глазами. Сходство было, но неполное – слишком тонкие губы, слишком полные щеки, а на концах волос ощутимо не хватало серебряной краски.

– Моя лучшая попытка, – тихо сказала Май. – Только так я могу ее увидеть.

Тэм фыркнул.

– А моего портрета, вижу, нет.

– Правда? – Май взмахнула рукой и силой мысли перевернула холст. – Сложно передать твой характер, – признала она. – Но я пыталась.

Она выглядела такой маленькой. Такой грустной. Софи почти пожалела ее – но потом вспомнила потрепанную палатку, в которой Тэму с Лин пришлось прожить несколько лет. А еще она заметила, что Май очень кстати не изобразила на портрете серебряную челку Тэма. И написала близнецов так, чтобы видеть только одного за раз.

– Сюда, – Май спешно подошла к круглому столу в центре и скинула на пол свернутые холсты и баночки с краской. – Положи его здесь. Так вашему врачу будет легче его осмотреть.

Тэм послушался, с раскрытым ртом глядя на бардак – пол заливали яркие пятна густой краски.

– Помнишь, я как-то пролил чернила тебе на рукав? – тихо спросил он. – Папа запер меня в комнате на два дня.

Май отвела взгляд.

– Все меняется.

На мгновение глаза Тэма прояснились. А затем на них вновь наползла тень, и он покачал головой.

– Этого мало.

Май потеребила косу.

– Вам что-нибудь понадобится?

– Полотенца, – сказала Софи. – И вода. Попробуем смыть кровь.

Май кивнула.

– Сейчас вернусь. Если захотите умыться, то дальше по коридору будет ванная. И могу принести чистую одежду.

– Не надо, – отказалась Софи – а потом поняла, что не стоило отвечать за всех.

Биана, не сводя взгляда с брата, проговорила:

– Я никуда не уйду.

– Как думаете, он достаточно крепко связан? – уточнил Тэм, когда мать ушла, и хорошенько подергал путы.

– Вряд ли он скоро очнется, – заметила Софи.

Биана отошла к портрету Тэма, делая вид, что рассматривает его, – хотя большую часть времени она просто вытирала глаза.

– Справитесь тут без меня? – спросил Тэм. – Мне правда нужно поговорить с Лин.

– Конечно, – ответила Софи. – Не торопись.

– Я так понимаю, твоя сестра тоже отправилась на рискованную вылазку? – поинтересовался из дверей отец Тэма.

Тот пожал плечами.

– Не твое дело.

Кван перегородил Тэму дорогу.

– Ты сам впутал нас в свои проблемы, Тэм. Это был твой выбор.

– Так, может, не будешь все портить? – не выдержал он. – Как насчет воспользоваться шансом и хоть раз нам помочь без своих эгоистичных приказов?

Кван открыл было рот, чтобы возразить, но промолчал и отступил.

– Все нормально? – спросила Май Тэма, вышедшего из студии.

Он не ответил.

Она подошла к центральному столу, умудрившись не наступить в краску, и поставила золотистый поднос с полотенцами, мисками и графином исходящей паром воды.

– Что мне?..

– Давайте, – Софи забрала у нее полотенце – хотя она сама не знала, что делать.

В ярком свете студии Алвар казался еще бледнее, а его раны – рваными и черными. Она попыталась протереть их, но только сорвала корку крови. Поэтому просто сделала ему теплые компрессы на лоб, руки и шею.

– Скоро придет ваш врач? – прошептала Май.

В ответ по дому разнесся стук.

Кван пошел открывать дверь, и у Софи перехватило дыхание, когда она услышала несколько голосов – не только Ливви.

Следующие секунды прошли как в тумане, а потом Ливви, вновь скрывшаяся за маской, кинулась к своему пациенту, Фитц подбежал к сестре, а Грейди стиснул Софи в объятиях.

– Пойду посмотрю, как там сын, – тихо проговорила Май, глядя, как Софи прижимается к Грейди.

Та зарылась носом ему в грудь и перестала сдерживать слезы.

– Знаю, ты и так понимаешь, – прошептал Грейди, мягко поглаживая ее по спине, – но мы их найдем.

«Обязательно, – добавил Фитц, передавая слова прямо в ее мысли. – Чего бы это ни стоило».

Софи выглянула из объятий Грейди и встретилась взглядом с прекрасными глазами Фитца. В них читалось горе, и слезы потекли с новой силой.

«Ты ни в чем не виноват», – поспешила она успокоить его, заслышав формирующиеся в мыслях извинения.

«Возможно. Но все равно, прости, пожалуйста, – он перевел взгляд на брата, и в мыслях разбушевался гнев. – Я раздеру его сознание на куски, если понадобится».

Софи понимала, что он не шутит.

Но нельзя было ломать чью-то память из злости. И процесс не проходил бесследно.

«Надеюсь, до этого не дойдет, – заметила она. – Мы с тобой влезли в мысли Димитара, значит, и в голове Алвара найдем то, что нам нужно».

«Но если нет…» – настоял Фитц.

«Тогда что-нибудь придумаем».