Прекрасно знакомые всем четверым лесные края три дня, как сменились кустарниками. По словам Мендельна, в верности коих не усомнился никто, назавтра путешественников ожидала первая встреча с растительной жизнью джунглей.

Исходя из этого, они разбили лагерь перед самым закатом. В отсутствие поблизости хотя бы пары деревьев Ульдиссиан чувствовал себя совершенно беззащитным, однако ради избавления от этаких неудобств следовало либо вернуться на половину дневного перехода назад, к небольшой рощице, либо ехать к джунглям без отдыха, весь день и всю ночь. Остальным тоже было здорово не по себе, и жизни это ничуть не облегчало. Помня о том, что весь его «дар» оказался сплошным надувательством, Ульдиссиан понимал: напади на них сейчас Лилия, или поборники любой из сект, помочь спутникам он ничем не сумеет.

Но, к счастью, ночь прошла спокойно – настолько, что Ульдиссиан в кои-то веки проспал до рассвета, ни разу не шелохнувшись. Проснулся он отдохнувшим, но и не на шутку злым на Ахилия, позаботившегося, чтоб его не тревожили, даже когда настала Ульдиссианова очередь нести караул.

Небо затянули зловещие тучи, но грома не слышалось, и ветер подниматься не спешил. С некоторой тревогой оглядевшись вокруг, Ульдиссиан задумался: уж не предвещают ли эти тучи чего-нибудь сверхъестественного? Однако дневной переход шел так гладко, что задолго до захода солнца путники не только достигли границы джунглей, но после недолгого бурного совещания рискнули двинуться дальше.

Джунгли внушали восторг и в то же время отталкивали. Таких причудливых растений и такой пышной зелени Ульдиссиан в жизни не видел. Казалось, местная растительность воюет с самою собой, каждый вид стремится возобладать над остальными.

– Какое все зеленое, – изумилась Серентия.

– А уж всякой пакости насекомой сколько! – добавил Ахилий, прихлопывая какую-то тварь, ползущую по плечу. – Никогда еще подобных не видел.

– На одной квадратной миле этих земель больше жизни, чем на двадцати возле Серама, – объявил Мендельн.

Откуда он это знает, никто не спросил, рассудив, что знания могли быть почерпнуты от одного из проезжих купцов. Ульдиссиану, успевшему прихлопнуть на собственном теле множество самых разных диковинных тварей, слова брата показались истинной правдой. Он уже начал всерьез сожалеть о том, что предпочел скрыться в джунглях.

– Реки где-нибудь впереди нет? – спросил лучник.

Мендельн задумался.

– Завтра, – отвечал он. – Завтра к концу дня должна показаться.

– Ладно. Воды нам до тех пор хватит.

Густая листва в сочетании с тучами создавала впечатление, будто весь день путники едут в сумерках. Непривычные к джунглям, кони волновались сильней и сильней, то и дело хлестали хвостами по бокам, отгоняя летучих кровопийц.

Чем дальше Ульдиссиан со спутниками углублялись в джунгли, тем ярче ему вспоминались кое-какие подробности из рассказа Лилии. По ее словам, мир был сотворен шайкой изгоев, дезертиров с обеих сторон неземного противоборства. Ангелы заодно с демонами… Такое немыслимое сочетание сил, определенно, вполне объясняло резкие перемены и в климате, и в природе.

Вдобавок, все это заставляло вспомнить, сколь велика опасность, угрожающая Ульдиссиану и остальным.

Когда вокруг стемнело настолько, что ехать дальше стало слишком рискованно, путники остановились. Последние пару часов тропу приходилось торить самим, а дело это нелегкое. Привязав коней поближе к себе, они поужинали имеющимися припасами, а затем все, кроме Ахилия, устроились на ночлег.

Уснуть Ульдиссиану не удавалось довольно долго: столь непохожие на то, к чему он привык с детства, джунгли не давали ему ни минуты покоя. Издали доносились голоса неведомых тварей, насекомые тянули брачные песни… казалось, ночью здесь куда больше шума, чем днем.

Как-то раз невдалеке от лагеря мимо прошел некто порядочной величины. Стерегший лагерь Ахилий скользнул в заросли, а спустя пару минут вернулся, не проронив ни слова, однако Ульдиссиану подумалось, что лучнику слегка не по себе.

С наступлением ночи в джунглях стало прохладнее, однако сырость никуда не делась. Ульдиссиан постоянно чувствовал себя мокрым насквозь – даже волосы липли ко лбу. Неуют джунглей прибавлял силы тоске и страхам. Опять он ошибся в выборе! Нет бы держаться знакомых краев – в привычной обстановке хоть самую малость, да легче…

К тому времени, как сквозь полог джунглей к земле пробился свет нового хмурого утра, все четверо были более чем готовы продолжить путь. По крайней мере, мысль о реке впереди несколько обнадеживала. Река означала и свежую воду, и шанс увидеть над головою хоть что-нибудь, кроме густой листвы.

Опять же, насекомые преследовали неотвязно. Волдыри от укусов украшали всех, кроме Мендельна: его бледная плоть обитателям джунглей отчего-то пришлась не по вкусу. Вдобавок, одетый теплее других, брат Ульдиссиана, не в пример спутникам, ничуть не страдал от жары.

Ближе к полудню путники остановились перекусить и справить прочие нужды. Остаток воды разделили на четверых, и Ульдиссиан настоял на том, чтобы пить последним.

Однако стоило ему поднести к губам отощавший бурдюк, взгляд его, скользнув по окрестным зарослям, пал на нечто массивное, толстое, будто дерево, но… но, определенно, не дерево.

Ульдиссиан тут же опустил бурдюк, пригляделся… но обнаружил, что «дерева» и след простыл.

– Что там? – спросила Серентия, заметив его замешательство.

– Кажется, я видел… даже не знаю. Думал, дерево, а оказалось…

– А оказалось, нет? – со странным спокойствием подсказал Ахилий. – Высокого роста, крепко сложенный, верно?

Это вполне подтвердило Ульдиссиановы подозрения.

– Ночью ты кого-то заметил. Я так и думал…

Лучник, словно бы защищаясь, вскинул перед собою ладонь.

– Постой-постой! Я видел не больше твоего – то есть, почти ничего не разглядел! Но, кто б это ни был, он здешним джунглям свой, не хуже кустов и деревьев!

– И нас выслеживает? – спросила Серентия, озираясь по сторонам.

Ахилий задумался.

– Сперва я подумал, что да, но сейчас… Чем больше об этом думаю, тем больше мне кажется, что друг наш попросту… любопытствует.

– Не нравится мне любопытство подобного сорта, – проворчал Ульдиссиан. – Как думаешь, много их здесь таких?

– Мне на глаза попался только этот. Может, имеются и другие, но, сдается мне, живут они поодиночке.

– Как хищники?

Охотник поморщился.

Призадумавшись, все четверо живо оседлали коней и покинули место ночлега. Остаток дня путники одним глазом глядели вперед, а другим поглядывали на густые заросли. Ничего подозрительного никто не заметил, но все согласились на том, что их загадочный спутник по-прежнему держится невдалеке.

Когда спереди, наконец, донеслось журчанье воды, сей звук внушил Ульдиссиану весьма противоречивые чувства – облегчение пополам с подозрениями. С одной стороны, достичь очередного рубежа, очередной путеводной вехи он был рад, но в то же время река, как ни крути, нешуточная преграда. Помня о неизвестном, идущем по их следам, Ульдиссиан начал опасаться, что путники всего-навсего по собственной воле едут в очередную ловушку.