получилось. Я почувствовала, как кровь прилила к щекам. Они тут же запылали.

Итан усмехнулся, глядя на меня, и ушел в ванную комнату.

– Ты эльф? – робко спросила я, сама понимая, что вопрос откровенно глупый, а ответ на него очевиден.

– Да, – улыбнулась Рина. – Я помогаю госпоже Марионе с нарядами и прической. Помогу и вам.

Рина протянула мне руку, а я не знала, как подать ей свою, чтобы не потерять сползающую простыню. Девушка тихонько хохотнула и сделала незатейливый жест рукой. В результате моя простыня обернулась плотнее, а концы ее туго завязались аккуратным узлом.

– Ткани – моя стихия, Этель, – сказала эльфийка. А я, немного удивленная, вспомнила, что привычных обращений «мисс» или «мистер» в Дриэне нет.

Итан вышел довольно скоро, и после этого Рина занялась мною вплотную. Ее ловкие руки помогли мне освежиться и привести волосы в порядок. Ничего объяснять ей не пришлось. Эта девушка будто сама знала, что я люблю простые и незамысловатые прически. Потом она обошла меня кругом несколько раз, улыбнулась и наколдовала сначала нежнейшее нижнее белье, а следом чудесную юбку с широким поясом и элегантную блузу с высоким кружевным воротником. Получилось очень красиво.

– Готова? – спросил Итан, вставая с кресла.

Я внимательно посмотрела в любимое лицо и заметила тревогу, которую Итан пытался скрыть. Даже представить трудно, что он сейчас испытывал. Нужно много храбрости, чтобы спуститься к людям, которые долгие годы были разбитой семьей, и склеить все так, как и должно быть.

– Я буду рядом с тобой, – тихо сказала я. – Все будет хорошо. Они любят тебя и хотят все исправить.

Итан благодарно улыбнулся, и мы вышли из комнаты. Нас уже ждали в большой столовой. Родители и братья с сестрой Итаниэля замерли, как только мы вошли. Повисла неловкая пауза. Никто из них не представлял, как себя вести в этой ситуации.

– Я так ни разу и не сказала вам, что дом просто чудесный, очень уютный, – сказала я, чтобы заполнить образовавшуюся тишину. И снова мне стало неловко, когда сообразила, что вся семья Итана прекрасно понимала, для чего мы уединились в его спальне.

– Я очень рада, что тебе нравится наш дом, – ответила Мариона, продолжая смотреть на сына.

Я перевела взгляд на Итана, который, казалось, застыл на месте. Осторожно я сжала его пальцы; он вздрогнул, словно просыпаясь, и крепче перехватил мою ладонь.

– Очень вкусно пахнет, – сказал он. – Признаться, мы ужасно голодны.

Мариона улыбнулась и подняла руку в пригласительном жесте. Мы с Итаном сели за стол.

Обед проходил в натянутом молчании, но мой любимый был прав. Я была ужасно голодна и поэтому ела с огромным аппетитом. Несколько раз кто-то из семьи пытался начать разговор, но он не клеился. Мне хотелось помочь им сломать лед, но я даже не представляла, как это сделать.

– Если ты не возражаешь, – обратился Итан к матери, когда принесли кофе, – я бы забрал Сиенну и остальных из Алады. В мой дом мне пока нельзя, но каждый новый день вдали от Дриэна – пытка для них. Я бы не просил, но…

– Я понимаю, – мягко прервала его Мариона, робко улыбаясь, – и сама хотела тебе это предложить. Дом большой, места всем хватит.

– А члены совета не будут против? – спросила я.

– Нет, – ответил Маркус. – Сиенна сама выбрала этот путь, ее никто не изгонял. Как и всех остальных.

Услышав голос отца, Итан вздрогнул, и я вновь сжала его руку под столом. Мужчины смотрели друг на друга очень внимательно, изучая, оценивая. Казалось, ни один из них пока не принял истинное положение вещей. И, конечно, Маркус обо всем знал, но сидеть вот так, лицом к лицу с сыном, оказалось для него непросто. Мариона и Итан не могли открыть друг другу свои настоящие чувства долгие годы, а они жили вместе. А тут двое взрослых мужчин, могущественных магов, которым предстояло найти путь друг к другу. Итан медленно перевел взгляд на мать, и мое сердце сдавила боль. Столько невысказанной горечи было в его глазах, столько тоски и одиночества.

– Итаниэль… – прошептала Мариона, дрогнув и сделав движение, чтобы подняться на ноги, но передумала и осталась сидеть на стуле. Ее руки слегка дрожали, она крепко стискивала губы, словно постоянно сдерживала поток слов, который пытался вырваться наружу.

– Не надо, мама, – попросил Итан.

– Надо, – уже тверже и громче ответила Мариона. – Выслушай меня! Ты вправе злиться, вправе винить меня во всем. Я признаю, Итаниэль! Я соглашусь с любым твоим словом, с любым обвинением. Я была неправа. С самого начала. Но я молю тебя: даже не допускай мысли, что я тебя не любила! Любила… и люблю. Ты мой сын! Моя гордость!

Она перевела дыхание и посмотрела на Маркуса, который едва заметно ободряюще кивнул ей. Она вдохнула поглубже, и продолжала:

– Я была холодна с тобой, я была отстраненной. И чем дольше я так себя вела, тем привычнее становилось. Со временем я начала отвыкать от твоего запаха, по которому тосковала по ночам. От твоего смеха, от озорных искр в глазах. Я отдалялась, думая, что так будет лучше для нас обоих. Я боялась… Черт, что-то я не то говорю… Не в этом дело. Все мои причины уже не так важны и сейчас кажутся сущим бредом.

Мариона все-таки встала на ноги, обошла стул и взялась за его спинку, стиснув дерево длинными пальцами. Каждое ее слово шло от души, от самого сердца и поэтому на лице застыли боль и вина.

– Я знаю, что простить нелегко. Знаю, что все, что ты пережил, это результат моей трусости и мне, как матери, нет оправдания. Я знаю, сынок…

Это слово далось ей особенно тяжело. Назвав Итана сыном, Мариона замерла, будто ждала, что получит удар или что-то вроде того. Но Итан не шевелился, он смотрел прямо ей в лицо и просто слушал. Понять, о чем он думал, не представлялось возможным.

– Я прошу прощения… нет, я вымаливаю твоего прощения, Итаниэль!

Из глаз Марионы покатились торопливые слезы, но она даже не подумала их смахнуть. Она смотрела не отрываясь в лицо сына и, казалось, заставляла себя мысленно проживать то, что выпало на его долю. Я почувствовала резкую боль в руке, и чуть было не вскрикнула. Итан так сильно сжал мои пальцы, что они едва не хрустнули.

– И я, и твой отец знаем, что уже поздно, но мы готовы сделать все, что потребуется, чтобы помочь тебе.

– И не только они, – негромко добавил Инжен. Парень тоже смотрел на старшего брата, но его взгляд был открытым, готовым столкнуться с бурей в глазах Итана. – Помимо родителей у тебя есть, по крайней мере, один брат.

– Эх, ты, – усмехнулся Грайс. – А я что же? Девица? Брата у него точно два!

Я не могла не улыбнуться, несмотря на тяжесть этой сцены. Казалось, что Грайсу все нипочем. Что он ни к чему и никогда не относится с должной серьезностью. Но это, скорее всего, было напускным. Сердце у парня