было доброе, а значит, и сопереживать он умел. Просто прятался за напускной беспечностью.

– И сестра у него, между прочим, тоже есть, – недовольно хмурясь, добавила Иледия. – И пользы от меня гораздо больше, чем от вас обоих!

– Я понимаю, что сложно это принять через столько лет, Итаниэль, – сказал Маркус. – Нам всем нелегко. Наш мир так же, как и твой, перевернулся. Ну, или почти так же. Но я уверен, что общими усилиями мы научимся быть семьей.

– А разве у тебя уже нет семьи? – сухо спросил Итан.

Маркус выдержал его взгляд, не опустил головы. Он понимал, что сейчас в Итане говорила детская обида. В нем проснулся обиженный ребенок, лишенный внимания родителей.

– Есть, – терпеливо ответил он, продолжая смотреть в глаза сына.

– А твоя жена тоже хочет стать с нами одной большой семьей?

Этот вопрос был явно лишним, я прикусила нижнюю губу, чувствуя, как нарастает напряжение.

– Если когда-нибудь тебе станет интересно, я расскажу тебе о моей жене. Но вчера на суде ты ее видел. Она полностью на нашей стороне и тоже будет помогать всем, чем сможет.

– А твой сын? – Итан иронично изогнул одну бровь.

– Отис? – удивился Маркус. – Он тоже ничего не знал. Не думаю, что он станет нам помогать.

Итан, как и его мать, не выдержал, мягко отпустил мою руку, коротко кивнул мне и встал из-за стола. Он молчал, и все молчали тоже. Я с замиранием сердца следила за тем, как он ходит из угла в угол, как останавливается у резного буфета вишневого дерева, расставляет руки в стороны, тяжело опираясь на его крышку, и опускает голову. Его спина была напряжена, Итан тяжело дышал. Я неуверенно поднялась и подошла к нему, положила ладонь на его ставшую каменной спину и прошептала так тихо, чтобы услышал только он:

– Я пытаюсь понять, насколько тебе тяжело, но у меня, само собой, не получается. Мне не доводилось… Я потеряла семью давным-давно. У меня, конечно, была тетя Харриет, но никто не заменит мать, ты же понимаешь. Я не говорю, что ты должен простить и все забыть в одно мгновение, это, наверное, невозможно. Но, Итан, если бы моя мама была жива…

Я проглотила подкативший к горлу ком, а Итан повернул ко мне голову. Его взгляд стал ласковым и я, прислонившись щекой к его плечу, продолжала:

– Итан, посмотри на них. Они все живы. Они рядом с тобой. Они готовы бороться за тебя до конца, невзирая на последствия. Это же удивительно! Уму непостижимо! Только представь: твоя семья готова отдать за тебя жизнь. Они не побоялись позора, публичного осуждения. На мой взгляд, это много значит. Дай им шанс, и я уверена, что они смогут еще не раз тебя удивить. Разрушить стену, которую ты выстроил изнутри, сложно. – Я приложила ладонь к его груди, прямо над сердцем. – Это означает довериться. Открыться, остаться как бы беззащитным. Но риск стоит того, милый. Только подумай – ты узнаешь и маму и отца! Вы можете начать заново. Любить и оберегать друг друга никогда не поздно. Тем более когда времени не так уж много осталось. Месяц, Итан. Это ничтожно мало, чтобы побыть рядом с близкими. Разве в таком случае обидам есть место?

Итан развернулся ко мне всем телом, заглянул в глаза и удивленно покачал головой:

– Чем я тебя заслужил?

Совершенно не стесняясь своей семьи, он притянул меня к себе и крепко обнял. Было немного неловко, что все присутствующие в столовой смотрят, но я отринула это чувство, наслаждаясь объятиями любимого.

– С чего начнем? – совершенно другим тоном спросил Итан у матери с отцом.

Лед еще не был сломан, но хотя бы слегка тронулся с места. Это не могло не радовать.

– Признаться, ума не приложу, – сказала Мариона, разводя руками. – Важной частью нашего плана было вызволение тебя из башни, а дальше… Илион сказал, что поможет, когда придет нужное время, но что нам делать до этого момента, не представляю.

– Илион? – удивился Итан. – Дух Блеклого пути? Вы говорили с ним?

Мариона бросила на меня быстрый взгляд, я вздохнула и устало потерла виски, предвкушая возмущение Итана, когда он все узнает. Однако выбора все равно не было, и мы рассказали о событиях, предшествующих судебному заседанию.

– Прежде чем ты начнешь кричать и ругать нас всех вместе взятых, – заявила я, как только Итан попытался высказаться, – я хочу сказать, что это было мое решение. Я сама согласилась и повторила бы свои действия вновь, если бы потребовалось. Я взрослая и умею сама принимать решения.

– Это я вижу! Только решения эти одно сумасброднее другого! – не без сарказма заявил Итан. – Как ты умудрилась дожить до своих лет с таким безрассудным характером?

– Характер у нее что надо! – рассмеялся Грайс. – И отважная, и немного сумасшедшая. Тебе никогда не будет скучно, брат!

Итан бросил на младшего брата испепеляющий взгляд, но Грайс и не подумал испугаться. Он улыбнулся еще шире и подмигнул мне. В этот момент в столовую вошла еще одна девушка-эльфийка, она подошла к Марионе и шепнула ей несколько слов на ухо. Мать Итана застыла от удивления, потом ее глаза тревожно забегали, будто она судорожно пыталась найти быстрый ответ.

– Проводи ее в большую гостиную. Мы сейчас придем. Только… Ови, присмотри за ней несколько минут. Глаз не спускай!

Девушка кивнула и скрылась за дверью. Вся семья Марионы, и я вместе с ней, замерла в ожидании.

– Ребекка здесь, – ответила на наш невысказанный вопрос мать Итана. Она впилась напряженным взглядом в глаза старшего сына, сжала кулаки. – Нам придется ее выслушать.

Я посмотрела на Итана, но, как и прежде, не увидела на его окаменевшем лице ровным счетом ничего. Когда речь заходит о Ребекке, он становится другим. Глупое сердце взволнованно дрогнуло.

– Нет смысла прятаться, дорогая, – сказал Маркус. – Если эта женщина хочет, чтобы мы ее выслушали, так тому и быть. Пора узнать, что ей нужно.

Мы все перешли в гостиную на том же этаже. Ребекка уже сидела в роскошном кресле, закинув ногу на ногу. У ее ног сидел изрядно потрепанный рувим. Не сдержав радости, я кинулась к Шусту, но Бекка дернула за тонкую цепочку, которая была привязана к запястью рувима, и он застонал. Я резко остановилась.

– Кажется, вы кое-что забыли у меня, – усмехнулась Ребекка, снова дергая за цепь.

– Прекрати! – властным тоном велела Мариона, но Бекка была не из тех, кто привык подчиняться.

– Значит, вы решили, что меня можно провести? – спросила она, наматывая цепочку на кулак. В этот момент Шуст стискивал зубы и прикрывал глаза, справляясь с болью. – Что ж, будем считать, что у вас получилось. Но вот незадача, я оказалась единственной, кто может вам помочь.

Ребекка смотрела надменным взглядом, на лице ее застыла самодовольная ухмылка. Сейчас она явно чувствовала себя хозяйкой положения, и это пугало меня до застывшей в венах крови. В поисках поддержки я схватилась за руку Итана. Он сжал ее и подарил