Убрал.

Ее.

Руки.

В тот момент, когда нужен был, как никогда.

И встал.

Снова откуда-то сверху на этот раз уже его голос:

– Буду ждать.

– Приятно было познакомиться. До свидания.

Наверное, последнее адресовано Майе. Но ей сейчас не до вежливых прощаний. «Титаник» налетел на шоколадный айсберг и стремительно идет ко дну. Господи, как глупо и по-детски дрожит подбородок.

Она сидела, прижавшись затылком к стене и смежив веки. Открывать глаза было просто страшно. Вокруг пустая и холодная темнота. И тишина.

Которую нарушили его теплые пальцы, коснувшиеся ее руки.

– Поедем домой?

Сейчас. Сейчас. Маленькая Май утонет окончательно. И кто-то взрослый, умный и бесчувственный кивнет бесцветно. Откроет глаза. И станет методично собирать начавшее таять и протекать прямо сквозь плащ мороженое в креманку. Айсберг сделал свое дело.

– Ты пошутил? Мне показалось? Я ослышалась? – слова выбирались наружу из-под обломков крушения помимо воли капитана. И пальцы сами собой как-то клали холодную коричневую массу в прозрачную вазочку. Пока у Майи ее не отняли.

– Нет, я не шутил.

И все-таки она подняла голову. Стыдно плакать в кофейне. Ну так она и не плачет. Все пока внутри. Еще не пролилось. Еще не… Черт.

– Почему? – тихим-тихим шепотом.

Он поймал пальцем выкатившуюся предательницу слезинку.

– Я люблю тебя, Май.

Я люблю тебя…

В темноте включили свет. Взошло солнце и осветило все. И стало все видно. И ее глупые подозрения, и его нежелание обсуждать это здесь. И вынужденность признания после прямого вопроса делового партнера, который Майя сама и спровоцировала. И как ему неудобно говорить об этом в публичном месте.

Но он сказал.

Самое главное.

Жаркое солнце всегда и неизменно стоит в зените.

И, да, ты прав. Счастье не любит чужих глаз.

Майя уперлась лбом в родное и надежное плечо.

– Поехали домой, мой любимый Июль.

***

Она молчала всю дорогу, и позже, дома, тыкалась носом ему в шею, как потерявшийся, а потом нашедшийся зверек – беспомощно и доверчиво. И что оставалось делать? Только прижимать к себе и касаться губами того, что находилось рядом – щек, висков, волос.

Напугал? Знаю, что напугал. Так предложения не делают.

Еще в августе, в один из тех вечеров, когда он приезжал домой незадолго до полуночи, а она ждала и сразу бежала на кухню разогревать ужин, проскользнула мысль: «А ведь это моя жена». И потом, возвращаясь не раз в последующие недели, мысль эта крепла, перерастая в абсолютную уверенность. Только она. Только Май.

И Илья просто ждал подходящего момента. Решил, что лучше всего сделать предложение под Новый год, когда Майя отыграет концерты, сдаст свои зачеты, и будут праздничные дни. Не получилось.

Она влетела в кафе такая… несчастная. Он теперь точно знал, что все самые яркие ее выступления и концерты – от отчаянья. И как искала его руку под столом… тоже отчаянно.

Выражение лица Инны, по которому четко читалось «девочка Ильи Юльевича для развлечений» не оставляло выбора. Внешне держа себя безупречно, она каждым своим выразительным взглядом уничтожала Майю.

Пришлось сказать правду.

Дома Май ходила хвостиком до тех пор, пока Илья, наконец, не усадил ее на диван, обняв. Рядом лежала книга про конфликтные ситуации в коллективе. Илья посмотрел сначала на книгу, затем на Майю. Подумал. И потом сказал:

– Поговори с каждым в отдельности и дай понять, что выступление состоится при любом раскладе, а вот с этим музыкантом или без него – решать самому музыканту.

Май кивнула и положила голову на его плечо.

– Это же ведь насовсем, правда? – спросила тихо и вовсе не о концерте.

– Да, – Илья коснулся губами ее волос.

– Навсегда-навсегда?

– Да.

– А ты меня очень любишь?

Маленькая Май, вдруг снова превратившаяся из женщины в ребенка, как же можно тебя не любить? Отважную, честную, чистую… полную радугу цветов и звуков.

– Очень-очень, – крепче прижал к себе.

Майя некоторое время сопела ему в шею, а потом Илья почувствовал, как ее ладонь пробралась под его футболку и легла на левую половину груди. Теплые тонкие пальцы. Он положил свою руку поверх ее снаружи.

– А вот ты теперь господин без сердца. Потому что теперь твое сердце очень-очень мое. И я буду его беречь.

И было в этих словах столько нежности напополам с вызовом, что Илье сразу вспомнилась их первая встреча год назад и ее смелая просьба оплатить труд музыканта пятью тысячами, и последовавшее потом громкое объявление о намерении сыграть Вивальди для господина без сердца, и шапку нелепую с ушами вспомнил. Улыбнулся:

– Так ты выйдешь за меня замуж?

– Ну, смотря когда это будет… – с задумчивым видом ответила Май, поудобней устроившись на плече. – В январе у меня сессия, в мае ГОСы, в июне – диплом. Сможешь встроить меня и нашу свадьбу в свой напряженный рабочий график?

– Ноябрь тоже не годится, – с не менее задумчивым видом проговорил Илья. – У тебя концерт. В декабре у меня закрытие года и командировка в Сочи, в марте у отца юбилей. Остаются февраль и апрель.

– Или июль.

Он повернул голову и посмотрел на Майю. Она приподнялась с его плеча. Взгляды встретились. И весь год быстрыми кадрами промелькнул между ними.

Ноябрьская встреча в Москва-сити.

Покупка свистульки на рождественском базаре.

Ландыши в марте.

Концерт в июле.

Совсем уже семейные ужины в сентябре.

– Это да? – голос дрогнул.

Оказывается, он все же волновался. Оказывается, ему очень важно было услышать этот очевидный ответ.

– Это ДА-ДА! – лицо Май сияло.

Илья на секунду закрыл глаза. Потому что сердце пропустило удар. И в горле что-то перехватило. А когда открыл – взгляд его был спокоен и безмятежен, а голос тверд:

– Тогда февраль.

____________________

(1) – друзья познаются в беде (англ.)

(2) – сделано в Италии (англ.)

(3) – я просто девушка Бонда, у меня на ногах носки (англ.)

(4) – фраза Джеймса Бонда при заказе коктейля водка-мартини

Ноябрь. Четыре года спустя