Поблизости не наблюдалось никаких машин. Это означало, что Генри и его приятель Чарли уже уехали.

Ноа двинулся к открытой двери, держа оружие в руке, и вошел в здание маяка.

Он сразу же увидел на металлических ступеньках влажные следы с песком. Два разных размера ноги… Службам шерифа не составит никакого труда определить их. Рейнольдс поднялся до самой платформы. Как и ожидалось, там никого не было. И за стенками застекленной кабины дождь уже стирал следы, оставив лишь обрывки веревки, еще привязанной к перилам. Ноа развязал ее и сунул в карман. Вытер перила своей курткой. Бросил быстрый взгляд на неспокойный океан и вернулся в кабину. Снова спустился по лестнице, вытирая одну ступеньку за другой носком ботинка, уничтожая отпечатки подошв, оставленные двумя подростками. Это заняло не слишком много времени, его же отпечатки определить нелегко… Особенно после того, как он ставил ноги в следы подростков, дважды пройдя расстояние между маяком и обочиной дороги – учитывая, что и здесь тоже сильный дождь сделал свое дело. Наконец, перед тем как уехать, Рейнольдс проехал по колеям, оставленным машиной Генри.

Генри и Чарли сумели столкнуть этого парня через перила.

Прямо подвиг…

Судя по тому, что сказал ему Джей, эти Оутсы были ходячим ужасом. С ними избегали связываться даже члены банд латиносов. Но Даррелл Оутс проявил легковерие по отношению к двум запуганным домашним подросткам, чего не сделал бы, будь перед ним первоклассный мерзавец, вооруженный до зубов.

Фатальная ошибка.

Даже смертельная. Он ослабил бдительность, чем молодые и воспользовались.

Черт подери, ну эти младенцы и дают прикурить! Кто же его толкнул? Генри? Чарли? Или оба вместе?

Ноа мысленно проголосовал за Генри.

Ему все чаще казалось, что этот сын двух мам обладает неожиданными возможностями. Что же касается этих самых мам, яснее ясного, что они таскают с собой больше секретов, чем фокусник в своем сундуке.

Продолжая вытирать лицо свободной рукой и повернувшись к Ист-Харбор, Ноа спросил себя, как бы отреагировали Крюгер и его заместители, обнаружив труп у подножия маяка. Он знал, что телефон Генри еще не поставлен на прослушку, – причина, по которой Ноа стер следы, в противном случае он бы от этого воздержался.

Он знал это потому, что Джей и Огастин слушали все разговоры на острове, включая, разумеется, полицию и офис прокурора: словно пара чертовых стервятников, они парили над этим островом.

Ноа чувствовал, что эта история пахнет все хуже и хуже. Его «Краун Виктория» двигалась в ночи. Если смотреть сверху, ее фары отбрасывали два треугольника света на ленту асфальта, извивающуюся то вдоль побережья, то посреди леса. В нескольких метрах отсюда приходили из океана и разбивались о скалы огромные волны, окаймленные пеной.

Ноа не знал, до какой степени был прав насчет стервятников: пока он удалялся, за ним следовал с высоты дрон «MQ-9 Рипер», снабженный камерами, чувствительными к видимому и инфракрасному излучению, а также радаром с отображающим устройством большого разрешения – такие использует пограничная служба. Хрупкая стальная птица, напичканная электроникой и композитными материалами, помятая ураганом.

– Как это случилось?

– Что?

– Даррелл… Как он на тебя вышел? Как ты оказался привязанным на верху маяка?

Мы вернулись на Ист-Харбор, сделав крюк по западной части острова, чтобы не попасться навстречу машинам, следующим по направлению к маяку. Я припарковался напротив церкви Святого Франциска, у баскетбольной площадки. В это время здесь всегда пустынно. По крайней мере, зимой. Летом по ночам проводятся матчи, и молодежь Ист-Харбор очень любит здесь собираться; сотрудники муниципальной службы постоянно находят в лесу за баскетбольной площадкой окурки, пустые пивные бутылки и презервативы.

– Он ждал меня там же, где и ты: в проходе у аптеки. Когда я прошел мимо, он схватил меня за шиворот. Свою колымагу он припарковал с другой стороны. Думаю, в будущем мне стоит избегать этого места.

Воротник и весь перед рубашки под расстегнутой ветровкой у него промокли, волосы цвета воронова крыла прилипли к щекам, из носа текли сопли, но Чарли, казалось, этого не замечал. С другой стороны перекрестка сквозь ураганный ветер сверкали огни заправочной станции «Шеврон».

– У маяка я не видел никакой машины.

– Она припрятана в зарослях, остаток пути мы проделали пешком. Генри, я сожалею о том, что сказал тебе тогда… Ты мне… спас жизнь, черт возьми. Этого я никогда не забуду.

Колокольня церкви, заостренная и заканчивающаяся громоотводом в форме креста, была окружена стремительно несущимися массами влажного морского воздуха под черным небом, заполненным тучами. Хорошенькая метафора: громоотвод веры, который пытается отвратить все несчастья, обрушивающиеся на мир. Но теперь их было слишком много. Я посмотрел вокруг, сквозь стекла, по которым стекала вода. Струи дождя подметали спортивную площадку: на горизонте никого. Я вышел из машины и открыл багажник, затем вернулся и снова сел за руль. Затем бросил одну из упаковок Чарли на колени.

– Взгляни.

Мой друг открыл ее.

– Господи боже! – закричал он, будто я кинул на него змею. – Что это за бабки? Откуда ты это взял?

Я спросил себя, могу ли доверять ему. Затем рассказал ему всю историю: с ключом, найденным в столе Лив, и своей экспедицией в хранилище. В течение добрых нескольких минут Чарли оставался немым.

– Так, значит, они и есть те шантажисты?

Его интонация яснее ясного говорила, что это кажется ему таким же правдоподобным, как известие о воскрешении Майкла Джексона, который под большим секретом готовит свое возвращение.

– Если твои матери и вправду занимаются шантажом, откуда у них вся эта информация?

– Франс работает в Редмонте в сфере информационных технологий… – Это почти тавтология. – Не знаю, в чем точно состоит ее работа, но она вкалывает в отделе развития. У нее действительно высокая квалификация. Она могла взломать компьютеры острова.

– Зачем им это делать? Ради денег? Так? И всё? Из-за бабла?

Судя по всему, Чарли изо всех сил старался понять. Я тоже. На его вопрос я ответил кучей других.

– Как ты думаешь, почему они выбрали остров? Почему у меня нет права выкладывать свои фото в Интернете? Почему мы пересекли всю страну, чтобы обосноваться здесь? От кого мы убегаем, Чарли?

Порывшись между сиденьями, я нашел бумажный носовой платок, высморкался в него и продолжил:

– Все это приводит нас к другому вопросу: кого еще они шантажировали до этого?

«Мередит, – подумал я. – Действительно ли Мередит умерла? А может, они ее убили, как и Наоми? И это последнее слово в истории?»

Затем я снова подумал о том портрете Мередит, который они мне нарисовали, о волнении, которое душило Лив, когда она рассказывала, как однажды утром позвонила ей и сказала: «Мы это сделаем».