иметь честь жить там или хотя бы быть похороненным там… О, Г-дь, услышь, пожалуйста, меня, не оставь неотвеченной мою мольбу, дай мне, пожалуйста, войти в святую землю…

И в этот миг Шолом вспомнил Моисея, сотни раз молившего Бога о том же, но так и не удостоившегося войти в святую землю при жизни…

В этот миг во входную дверь его номера настойчиво постучали. Шолом прервал свои мысли и, подойдя к двери, спросил по-английски:

– Кто там?

Шолом посмотрел в глазок и увидел вежливого работника отеля, поднявшегося с ресепшена.

Он открыл дверь.

– Добрый вечер, господин Шварцбард, прошу прощение за беспокойство, но меня Вам попросили передать вот это, – сказал клерк и учтиво передал Шолому конверт, на котором размашистым почерком было написано по-французски: «Уважаемому господину Самуилу Швaрцбарду от доктора Александра Розенберга, представителя фонда покойного барона Эммануила де Ротшильда».

Клерк откланялся и ушел, а Шолом взял конверт и вернулся на балкон. Солнце начало медленно погружаться в воды океана. Он вскрыл плотный конверт и нашел в нем письмо, написанное на дорогой бумаге, с приятным запахом мужских духов. Шолом уселся в кресло и начал читать.

«Шoлом алейхем, дорогой господин Шварцбард!

Уверен, Вас удивит мое письмо, тем более, что мы с Вами пока что еще не знакомы лично. Однако я знаю Вас заочно, как и миллионы евреев по всему миру, и являюсь Вашим ярым поклонником. Вы истинный иудейский лев, гордый и сильный герой Израиля, отомстивший проклятому украинскому Аману за поруганную честь нашего народа, за реки нашей крови и слез, пролитых петлюровцами на Украине. Для меня величайшая честь выразить Вам свое глубочайшее почтение.

Меня зовут доктор Александр Розенберг. Сам я уроженец Венгрии, но уже много лет как живу в Париже. И хотя я по профессии врач, уже более десяти лет, как я возглавляю инвестиционный отдел фонда покойного барона Ротшильда, великого друга и благотворителя еврейского народа, как в землях рассеяния, так и на святой земле».

Шолом отложил письмо и едко усмехнулся.

– Пишет стилем раввина… Но почему на французском, а не на идишe, если он венгерский еврей? Странно.

Шолом продолжить читать письмо.

«Я, как и Вы, прибыл сюда из Нью-Йорка, и не скрою, что я даже следил за Вами на корабле. Но из-за моей природной робости и стеснительности так и не решился подойти к Вам и познакомиться… А тут, закончив все дела, решился Вам написать. Да писать и куда легче, чем лично знакомиться. Эффект маски, если хотите…

Я остановился в отеле «Савой», и вместе с Вами на одном корабле поплыву назад во Францию. Очень хочу пригласить Вас на ужин и лично иметь честь познакомиться с Вами, и из первых уст услышать о Вашем подвиге.

Также я имею честь предложить Вам крупную сумму денег из нашего фонда на то благое благотворительное дело, ради которого Вы и отправились в столь далекое путешествие, а именно на издание Еврейской энциклопедии. Не удивляйтесь, мне сообщили и об этом. Буду искренне рад выписать Вам чек на большую сумму.

Буду ждать Вас послезавтра, 2 марта, в 19:00, в ресторане отеля «Савой», на первом этаже.

Если же, в силу каких-то обстоятельств Вы не сможете принять мое предложение, то я это пойму и не буду держать на Вас обиду.

Ваш почитатель, доктор Александр Розенберг».

В конверт также была вложена плотная дорогая визитка с золотым гербом барона Ротшильда и адресом фонда.

Шолом усмехнулся. И хотя он уже собрал нужную сумму на энциклопедию, он очень захотел встретиться с этим денежным мешком, чтобы взять его деньги и передать их в парижский еврейский дом сирот, которому он всегда помогал.

Сцена 57

1 марта 1938 года, Кейптаун, отель «Бельмонд Моунт Нельсон».

Шолома попросили дать интервью ведущим еврейским газетам страны. Он согласился. Его пригласили на ужин в этот старейший отель к 19:00. Он приехал. После ужина журналисты обступили его и, включив магнитофоны, начали ждать начала пресс-конференции.

Шолом сидел перед ними за столом в дорогом, красивом парижском костюме с элегантной бабочкой. Маленького роста блондин, с пышной шевелюрой и светлыми усами.

Вперед вышел господин Ишая Блум, председатель еврейской общины города, и сказал вступительное слово:

– Дамы и господа! Для меня большая честь представить вам гостя нашей страны и города, господина Шолома Шварцбyрда. Кто же такой этот господин? Многие наверняка уже слышали о нем, но я все равно расскажу вам о нем, так как для меня это большая честь. Господин Шварцбyрд, это сын нашего народа, солдат Французского легиона, удостоенный командованием французской армии высшей награды легиона, Военного креста, за свою храбрость, проявленную на полях мировой войны. После окончания войны господин Шварцбyрд вернулся в Россию, где служил в армии Временного правительства, возглавляемого Керенским. После падения правительства он возглавил вооруженное сопротивление украинским бандам погромщиков, сплотившихся под желто-голубыми знаменами Петлюры. Армией Украины я эти банды назвать не могу и не хочу. Петлюровцы убили от 100 тысяч до 200 тысяч евреев. Цифры до сих пор рознятся. И в 1926 году господин Шварцбyрд отомстил за кровь наших братьев и сестер, казнив Петлюру в Париже. Он был оправдан французским судом, так как казнил бандита и преступника! Сейчас господин Шварцбyрд работает страховым агентом в Париже, где он живет со своей супругой. Он также писатель и поэт. Автор многих книг и статей. Поприветствуем его, пожалуйста!

Раздались громкие аплодисменты. Слово взял Шолом. Он обвел глазами собравшихся, улыбнулся и начал говорить на идишe:

– Спасибо за то, что Вы собрались здесь. Большое спасибо господин Блум за Ваши теплые слова в мой адрес. Буду честен с Вами, я долго искал смысл моей жизни и испробовал разные идеи и философии. Сегодня я могу с уверенностью сказать, что смысл моей жизни найден. Это идея организации еврейской самообороны по всему миру. С 1932 года я стал учредителем и президентом международного союза еврейской самообороны. На французском он называется Union Universelle de la Selfdefense Juive. За моими плечами шесть лет войны и смерти… Я был трижды ранен. И все эти годы я не выпускал карабин из моих рук… А теперь пожалуйста, задавайте ваши вопросы.

Руку поднял молодой журналист и спросил:

– Пожалуйста, расскажите нам об убийстве Петлюры и о суде над Вами.

Шолом сделал жест рукой, отводящий этот вопрос в сторону и ответил:

– Я давно уже забыл об этом. Прошло 12 лет. Но память о трех ужасных годах, которые я провел в Украине, когда все улицы и села там были залиты еврейской кровью, стереть невозможно! Я живу, и везде, где бы я ни был, чувствую запах этой крови… Поверьте мне, мировая война была ничем по сравнению с тремя годами, проведенными мною на юге России.