– Жалко ему, – Камень слегка сбавил тон, но всеравно говорил сердито. – А сейчас тебе меня не жалко? Лежу тут, слушаютебя, как дурак, уши развесил, а ты меня, оказывается, обманываешь. Ну куда этогодится? Ладно, давай ближе к делу. У него с этими секретаршами серьезно?

– Да куда там! – Ворон почуял, что гроза миновала,и слегка приободрился. – Ничего серьезного. Так, по случаю, в служебномкабинете, он даже на квартиры их не водил и домой к ним не ходил. Знаешь,коллективная пьянка, все выпили, все веселые, ну и понеслось. У людей этосплошь и рядом случается во все времена.

– И Люба не догадывается?

– Типун тебе на язык! Пока нет.

Камень угрюмо замолчал, и Ворон начал прикидывать, чем быэдаким развеселить друга, чтобы отвлечь от грустных дум. Да и подлизаться надо,вину загладить.

– Да! – вспомнил он. – Ты про подарок отармянской семьи спрашивал, так я узнал. Сказать?

– Ну, говори, – мрачно разрешил Камень.

– Они золотое колье подарили, с бриллиантами. АэллаТамаре принесла, но та не взяла. Слишком дорогой подарок, говорит, ибессмысленный. Шубу, говорит, я взяла бы, потому что ее можно носить ирадоваться, что красиво и не холодно, и старую машину тоже взяла бы, потому чтона ней можно ездить и не толкаться по метро и автобусам, а с колье какой прок?Да, красивое, но куда его носить? На работу с белым халатиком? В общем, невзяла. Но согласись, что Аэлла молодец, как обещала, так и сделала.

– Молодец, – равнодушно подтвердил Камень. –Ты не забудь Ветру при случае рассказать, пусть порадуется. Но ты, по-моему,еще одну важную вещь упустил.

– Это какую же? – недовольно встрепенулся Ворон.

– Насчет человека, который следит за Романовыми.

– Ничего я не упустил! Нет его пока.

– Не может быть. Ну ты сам посуди: кто может за нимиследить? Кому это нужно? Это может быть связано только с работой Родислава какследователя. Может, он кому-то на хвост наступил, дело какое-нибудь сложноевел. А ты говоришь, он ушел на научную работу. На научной-то работе кому оннужен? Не будет за ним никто следить после перехода в академию. Значит, этобыло раньше. А ты пропустил.

– Не раньше это было, а позже! Я точно помню! Я этогочеловека только один раз видел, но это было в год Олимпиады, тогда по всемугороду олимпийские мишки висели, во всех витринах, и пять разноцветных колец. Иэтот человек как раз сидел на лавочке и открывал маленький пакетик с печеньем,а на пакетике тоже кольца разноцветные. Я ничего не мог перепутать!

– Тогда я ничего не понимаю… А что такое адъюнктура, вкоторой должен потом учиться Родислав? Это что-то вроде Академии ФБР?

– Ну прям! Это та же аспирантура, только для тех, ктоносит погоны. Диссертации пишут, кандидатские экзамены сдают, всякая такаямуть.

– Аспирантура, говоришь, – задумчиво протянулКамень. – Совсем непонятно. Кому нужен аспирант в погонах? Нет, все-такиты что-то путаешь, не может этого быть.

– А я тебе говорю, что это было, было, было! –сердито закаркал Ворон. – И нечего меня подозревать. Хочешь, я сразу в годОлимпиады влезу, чтобы ты не сомневался?

– Ну уж нет! Сейчас только семьдесят восьмой годначался, пропускать два года я тебе не позволю. Давай подряд смотреть. Но еслиокажется, что ты ошибся…

– То что? Ну, что ты сделаешь? – вызывающе спросилВорон.

– Змея позову, вот что! – выкинул Камень козырноготуза.

– Не смей! Даже имени этой пакости холоднокровной примне не произноси.

– Вот то-то же, – спокойно завершил дискуссиюКамень. – Лети давай.

* * *

Родислав дочитал выполненный на пишущей машинке документ и согорчением отметил, что теперь в нем не было ни одной опечатки. Как жаль! Он судовольствием сходил бы еще раз в маленькую комнатушку, где сидела лаборанткаЛиза, и попросил бы ее исправить ошибки, при этом наклонился бы к ней и вдохнулее запах – смесь духов и еще чего-то теплого и немного терпкого. От этогозапаха у него кружилась голова и пылали щеки. В Научном центре Академии МВД онработал уже два месяца, и из этих двух месяцев один был страстно влюблен в ЛизуСпичак, миниатюрную изящную брюнетку, живую и горячую, как огонь,жизнерадостную и веселую, как ребенок, такую прекрасную и такую желанную. Ниодну женщину в своей жизни Родислав не хотел так, как ее, Лизу, – ни своюжену Любу, ни многочисленных случайных любовниц, в связь с которыми он вступал«по ситуации» и в которых никогда по-настоящему не влюблялся. Теперь, послепоявления в его жизни Лизы, он уже начал сомневаться, а любил ли онкогда-нибудь жену – настолько непохожим на ровную спокойную привязанность былото жгучее и головокружительное чувство, которое он теперь испытывал.

– Ну как, Родислав Евгеньевич? – спросил вошедшийв комнату научных сотрудников начальник отдела. – Документ можно отдавать?Там все в порядке?

– Еще пара опечаток, – пробормотал Родислав,поднимаясь из-за стола. – Сейчас покажу Лизе, она поправит, и можноотдавать.

– Хорошо, я жду.

Родислав выскочил из кабинета и зашел в комнату лаборантки.

– Что, опять? – огорченно воскликнуладевушка. – Я же, кажется, все выправила. Неужели что-то пропустила?

– Вот здесь, – Родислав старался говорить громко,чтобы его голос был слышен в другой комнате, – и еще вот тут.

Он сделал шаг по направлению к Лизе, наклонился и поцеловалее в губы. Девушка ответила жадно и горячо, обхватив руками его бедра.

– Сумасшедший, – прошептала она,отстраняясь, – сейчас кто-нибудь войдет.

– Мы услышим, – ответил он тоже шепотом. –Ну, все, как договорились?

– Да, я доеду до «Сокола» и буду ждать тебя наплатформе, у первого вагона. Только не задерживайся.

– Я постараюсь.

Они встречались в ее квартире – Лиза жила одна, и им никтоне мешал. Никто и ничто, кроме необходимости возвращаться домой, к Любе идетям.

Ровно в шесть вечера Лиза заперла кабинет, попрощалась иушла, а Родислав еще несколько минут поболтал с никуда не торопящимся пожилымстаршим научным сотрудником, который всегда задерживался дольше всех.

От станции «Сокол» они еще долго ехали на троллейбусе, иРодислав мысленно считал с каждой минутой убывающее время, которое емуостанется провести с Лизой, чтобы вернуться домой все-таки не очень поздно.Сегодня у него было «партсобрание», в следующий раз придется придумать банкет,который устраивает какой-нибудь сотрудник по случаю защиты диссертации илиюбилея, или срочный научный отчет, а в самом крайнем случае – так называемуюместную командировку, когда для сбора материала для научных исследованийсотрудники отправлялись в разные организации, начиная от территориальныхорганов внутренних дел и расположенных в Московской областиисправительно-трудовых колоний и заканчивая Центральным статистическимуправлением. Эти чудесные, восхитительные встречи в Лизиной уютной двухкомнатнойквартирке происходили реже, чем Родиславу хотелось бы, и он иногда с сожалениемвспоминал о следственной работе, которая позволяла без особой дополнительнойлжи возвращаться домой сколь угодно поздно и отсутствовать дома по праздникам ивыходным дням, достаточно было только сказать Любе, что у него много работы,что он зашивается с документами или что его срочно вызвали. Но если бы оностался на следствии, он не познакомился бы с Лизой и никогда не узнал бы, какэто бывает, когда не можешь думать ни о чем, кроме близости с женщиной, когдавнутри все вздрагивает от одного только звука ее голоса, когда постояннопреследует ее запах, когда каждое прикосновение к ней вызывает восторг истановится невыразимым и невозможным счастьем.