– Это из уважения, – торопливо начал оправдыватьсяОлег. – Я не хотел вас обидеть. И вас совершенно невозможно считатьстарухой, вы очень молодая и очень красивая. Вы даже не представляете себе, какаявы.

– Ну и какая?

«Боже мой, что я делаю! – пронеслось в ееголове. – Зачем я с ним кокетничаю? Зачем напрашиваюсь на комплимент?» Итут же сам собой в сознании всплыл ответ: «Мне это надо. Я хочу услышать, что ямолода, красива и желанна. Мне необходимо это услышать, иначе я просто сойду сума от мыслей о том, что моя жизнь кончена и я никому больше не нужна. Пустьэтот мальчик скажет мне что-нибудь приятное, ведь слова – они же ничего незначат, значат только поступки, а поступков я совершать не собираюсь».

– Вы – лучше всех! – горячо и убежденно произнесОлег. – Вы – самая необыкновенная, самая потрясающая женщина на свете,самая красивая, самая чудесная. Неужели вы сами этого не знаете?

Люба покачала головой:

– Не знаю. Мне никто никогда этого не говорил. Вонавтобус идет, побежали.

Они успели вскочить в битком набитый автобус и оказалисьтесно прижатыми друг к другу. Любе казалось, что разговор на скользкую темуокончен, но выяснилось, что Олег намерен его продолжить. Он склонился к самомуее уху и тихонько проговорил:

– Я готов целыми днями повторять вам эти слова, толькосогласитесь.

– На что я должна согласиться? – так же тихоспросила она.

– Слушать меня.

Погода стояла теплая, на Любе был легкий костюм из тонкойвискозы, и она вдруг остро почувствовала, что ее грудь плотно прижата к грудиОлега. Более того, она почувствовала, что ему это нравится. Очень нравится. Еезахлестнула волна смущения, она попыталась отстраниться, но в переполненномавтобусе это оказалось невозможно, единственный маневр, который еще можно былопопытаться проделать, – это повернуться к Олегу спиной, но Любасообразила, что в такой давке это мало что изменит, все равно она останетсяприжатой к нему.

– Сколько вам лет, Олег? – спросила она, чтобычто-нибудь сказать и тем самым скрыть смущение.

– Двадцать шесть. А что?

– Вы очень молоды.

– Для чего? Для вас?

– Например, – уклончиво ответила она.

– Это не тот пример, – с улыбкой возразилон. – Вы же знаете, что вы мне очень нравитесь, вы не можете этого незнать, потому что я этого и не скрываю. Если бы вы согласились принять моеприглашение, я был бы самым счастливым человеком на свете.

– Приглашение куда?

– Куда-нибудь. В театр, в кино, да просто погулять. Всеравно куда, лишь бы остаться с вами вдвоем.

– Наедине? – усмехаясь, уточнила Люба. –Олег, по-моему, вы зарываетесь. Я замужняя женщина, я мать двоих детей, незабывайте об этом.

– Я помню. Но при этом я все время помню о том, что вы– самая необыкновенная женщина на свете, самая красивая и самая чудесная.

– Олег, не бросайтесь словами, – она сделаластрогое лицо. – Все это очень сильно смахивает на объяснение в любви.Осторожнее, а то вы заиграетесь. Я ведь могу принять это всерьез.

– А это очень серьезно, – он заговорил еще тише, иЛюба невольно приблизила лицо к его лицу, чтобы лучше слышать. – Это иесть объяснение в любви. Вас смущает, что мы при этом едем в переполненномавтобусе, а не сидим в красивом месте, и я не стою у ваших ног на коленях и сбукетом в руках?

– Да ничего меня не смущает! – она внезапнорассердилась, хотя и не смогла бы объяснить почему. – Вернее, нет,конечно, смущает. Я знаю вас почти два года, и все эти два года вы буквальнопоедаете меня глазами. Конечно, мне как женщине это очень приятно, это выглядиткак один сплошной огромный растянутый во времени комплимент, но… Я не могуничего с этим сделать, вы понимаете? Я замужем, я люблю своего мужа, а вызначительно моложе меня, и эти три обстоятельства делают неприемлемым для меняваш комплимент. Я понятно объясняю?

– Очень понятно. – Люба почувствовала, как егогубы коснулись ее уха. – Но совершенно неубедительно. Во-первых, вызамужем так давно, что это уже не считается супружеской жизнью.

– А чем же это, по-вашему, считается? – удивиласьона.

– Просто совместным существованием двух особей на однойжилплощади. У умных особей такое сосуществование бывает мирным и дажедружелюбным, у глупых – трудным и скандальным.

– Любопытно. А что во-вторых?

– Во-вторых, тот факт, что вы любите своего мужа,никакого значения не имеет. Значение имеет только то, что я люблю вас навернякагораздо сильнее, и вы не можете этого не понимать.

– У вас и «в-третьих» имеется?

– Обязательно. В-третьих, я моложе вас всего на шестьлет, и это никак не может рассматриваться вами как препятствие к тому, чтобыпринять мой, как вы изволили выразиться, комплимент. Шесть лет – это вообще неразница в возрасте, если людям больше двадцати. Когда одному десять, а другомушестнадцать – тогда да, согласен, это существенно, но когда двадцать шесть итридцать два – это даже обсуждать смешно.

Его горячая ладонь легла ей на талию, и столько уверенностии откровенного желания было в этом простом жесте, такая волна страсти исходилаот его кожи и проникала сквозь тонкую ткань ее костюма, что у Любы мурашки потелу поползли. Никогда от Родислава не исходило подобной волны, никогда он нехотел ее с такой силой. А ТУ, другую, он хочет ТАК? Когда он с ней, исходит отнего такое же страстное желание?

Наконец автобус доехал до метро. В вагоне было посвободнее,они уже не стояли, плотно прижатые друг к другу, но возник поручень. Ужасный,отвратительный вертикальный поручень, за который держались они оба и покоторому его ладонь все время съезжала и упиралась в ее руку. И снова Люба чувствоваламурашки по всему телу и не понимала, откуда они взялись и что означают. Большевсего она злилась сама на себя за то, что не убирает руку. «Это какнаркотик, – пронеслось в голове. – Знаю, что плохо, неправильно, ноне могу отказаться».

Олег вышел вместе с ней на одной остановке.

– Разве вам здесь выходить? – удивилась Люба.

– Нет, я тебя провожаю.

– А мы уже на «ты»? – Она постаралась добавить вголос некоторую долю сарказма, но получилось почему-то жалобно.

– Давно. Еще с того момента, как я признался тебе влюбви. Я не собираюсь предлагать тебе роль дамы сердца, ты – женщина, женщинаиз плоти и крови, женщина до мозга костей, самая женственная из всех женщин насвете, и я буду обращаться с тобой как с женщиной, по которой с ума схожу.

– Ты действительно сошел с ума, – медленно сказалаЛюба, присаживаясь на стоящую на платформе скамейку. – Чего тыдобиваешься? Ты хочешь разрушить мою семью?

– Нет.