– Что у Кольки в школе? – спросил Родислав,приступая к трапезе за красиво накрытым столом. – Что-то он сегодня больноположительный. Опять пару схватил?

– Тройку в четверти и за год, – улыбнулась Люба,наливая из супницы в глубокую тарелку рассольник. – Теперь подлизывается.Ну что с ним сделаешь?! На него совершенно невозможно сердиться. Знает,паршивец, что сказать, как сказать, когда сказать, чтобы его снова все любили.Он добрый мальчишка и по большому счету хороший, только учиться ленится, хотя испособный.

– Это да, – согласился Родислав. –Вкуснотища! Нигде и никогда не ел таких рассольников, как у тебя. А что навторое?

– Голубцы, ты же сам вчера просил. А к чаю пирог сягодами, твой любимый. Или тебе кофе сделать? Кстати, я сегодня банкурастворимого урвала в магазине, возьми завтра на работу.

– Да ну? – удивился он. – Такой дефицит! Тебеповезло.

– В последнее время его стало легче купить, кофе жеподорожал в два раза, забыл? И шоколадные конфеты тоже.

Конечно, насчет кофе Родислав забыл, вернее, ему не с чегобыло помнить, он в магазин уже давно не ходил: все хозяйственные заботы ссамого начала их совместной жизни лежали на Любе. А вот про конфеты помнил,потому что регулярно покупал их для Лизы, и обратил внимание, чтодействительно, ассортимент того, что можно было найти на прилавках, сталпобогаче.

– Давай кофейку, – решил он.

– А спать? Ведь не уснешь.

– Усну. И потом, еще рано, а мне столько нужно теберассказать.

Он с аппетитом уминал голубцы со сметаной, вдыхая запахкофе, который Люба сначала молола в ручной мельнице, потом заваривала каким-тоособенно хитрым способом, отчего напиток получался необыкновенно ароматным ивкусным. Нигде – ни в ресторанах, ни в гостях – ему не доводилось пробовать кофевкуснее.

– Вы с мамой решили, когда мы детей вывозим надачу? – спросил Родислав.

– Послезавтра, в субботу. Жалко, что моя мама не можетпапу оставить одного, если бы она поехала на дачу вместе Кларой Степановной,было бы легче, – посетовала Люба. – Тамара права, папу оченьизбаловали и мама, и Бабаня.

– Кстати, – оживился Родислав, – НиколайДмитриевич тебе не говорил, что его ждет повышение?

– Повышение? – обрадовалась Люба. – Нет, онничего не говорил.

– Что ты! У нас вся академия гудит, что одного замминистраснимают, а на его место назначают Николая Дмитриевича.

– Здорово! А что еще у вас в академии происходит? Накакую тему было партсобрание?

– Доклад по книгам Брежнева «Малая земля» и«Возрождение». Я чуть не уснул, честное слово! И не пойти нельзя. Скукасмертная! У вас на заводе уже обсуждали эту бессмертную литературу?

– Нет, еще все впереди.

Попивая кофе с ягодным пирогом, Родислав неторопливо и вподробностях рассказал жене о работе, о срочном документе, который сегодняподготовил по указанию начальника, и поделился своими размышлениями по поводутемы будущей диссертации.

– Можно взять что-нибудь о личности осужденных запреступления против собственности, но для сбора материала придется не вылезатьиз колоний, а это означает постоянные командировки, – осторожно забросилон удочку.

– Но тебе это интересно?

– В общем, да, – аккуратно ответилРодислав. – Но меня больше привлекает другая тематика. Я бы судовольствием занялся проблемами повышения эффективности управленияпредварительным следствием. Это ново и довольно модно сейчас, наука управлениясегодня на коне, а я все-таки столько лет в следствии проработал, кое-что вэтом понимаю. Но опять командировки, материал-то надо на местах собирать. Какты будешь без меня справляться?

– Ой, Родинька, да ты вообще об этом не думай! –воскликнула Люба. – Я отлично справлюсь, ты выбирай ту тему, которая тебеближе и интереснее, а у нас все будет в порядке, и мамы наши, слава богу, наногах, всегда помогут, если что. Но все-таки мне кажется, что про личность осужденных– это интереснее. Это же живые люди, каждый со своей судьбой, со своимхарактером, со своей историей… Неужели тебе это совсем неинтересно?

– Любаша, мне обе темы интересны, но я должен думать оперспективах, понимаешь? Если я буду писать о личности преступника, то мнепридется готовить диссертацию на кафедре криминологии, а если про следствие –то на одной из управленческих кафедр. Их у нас в академии несколько. Я тебе ужеговорил, что наука управления сейчас на коне, это писк моды, и тех, кто еюзанимается, с удовольствием двигают потом на хорошие должности. Ты же знаешь,моя цель – организационно-инспекторское управление Штаба МВД, я хочу тудапопасть, а с диссертацией по криминологии у меня шансов куда меньше, чем сдиссертацией по управлению.

– Тогда конечно, – согласилась Люба. – Тыделай, как тебе лучше, а насчет командировок даже и не думай беспокоиться. Всебудет нормально.

– А что у нас происходит, кроме Лелькиного цветочка иКолькиной тройки?

– Папа устроил маме скандал, – со вздохом сообщилаЛюба. – Ему в руки попалась квитанция на оплату междугородних переговоров,и он обнаружил, что мама несколько раз звонила Тамаре в Горький. Представляешь,что он устроил?

– Могу себе представить, – Родислав сочувственнопокачал головой. – Бедная мама Зина. Зачем же она в кредит звонила? Купилабы талончик – никто бы ничего не узнал.

– Да ей и в голову не пришло, что папа будет квитанциипроверять. Теперь они с Тамарой уходят в глубокое подполье: либо мама покупаетталон, либо Тома будет звонить сама днем, когда папы дома нет, либо мамаприходит сюда и звонит от нас.

Родислав допил кофе, но из-за стола не встал, он продолжалразговаривать и смотрел на сидящую напротив него Любу. Пока он не закончитговорить о том, что ему интересно, жена не начнет мыть посуду и убирать кухню,она так и будет сидеть, подперев ладонью подбородок, смотреть ему в глаза ислушать. Никто никогда не слушал Родислава Романова так внимательно изаинтересованно, как Люба, никто не помнил всех деталей и мелочей, о которых онупоминал, и ни с кем ему не было так свободно, как с женой, которая никогда егоне критиковала и не говорила, что он в чем-то не прав. Правда, в последнеевремя ему приходится ей лгать насчет партсобраний и банкетов, но это такаямелочь по сравнению со всем остальным! Он безумно любит Лизу, любит допомрачения рассудка, до темноты в глазах, но отказаться от этого спокойного инадежного уюта он не в силах, поэтому о разводе не может быть и речи. Во всякомслучае, пока. Тем более тесть ему развода не простит, и тогда прощай карьера.

* * *

Боль в груди становилась все сильнее, Люба уже почти немогла дышать, но продолжала сидеть за столом и слушать мужа. Нельзя показывать,как тебе плохо, нужно делать вид, что все прекрасно, что твой дом по-прежнемуявляется островом мира, покоя и благополучия, только тогда Родислав будетвозвращаться сюда с удовольствием. И вообще, будет возвращаться…