Грюнштейна тотчас арестовали и отправили в Тайную канцелярию. Этого глупец не ожидал. Там он попытался оправдаться. Доказывал, что сначала родственник фаворита ударил его палкой и только в ответ он его избил… Не понял Грюнштейн новую ситуацию. Хотя свидетель драки, лейб-компанец, показал то же, Грюнштейна признали виновным. Его наказали плетьми и отправили в ссылку в Великий Устюг. Откуда, совсем обнищав, он будет просить помощи у старого соратника по перевороту – самого богатого человека в России Петра Шувалова. Тщетно просить…

Итак, уже в 1744 году шла расправа с ненужными главными участниками революции. Шетарди изгнан, Грюнштейн высечен и сослан. Оставался Лесток… Ему понять бы правило: «Поле битвы после победы принадлежит мародерам». Герои переворота должны забыть о перевороте. Не было никакого переворота: Императрица Елизавета наследовала власть предков, и только!

В это время Лесток посмел жениться на девице Менгден, родной сестре любимой фаворитки Анны Леопольдовны. Что, конечно же, неприятно напомнило Елизавете о преданной ею «сестрице». Но Императрица доиграла свою роль до конца. Во время свадьбы Лестока она лично причесала невесту и украсила подарком – собственными бриллиантами. Прощальным подарком, как правильно понял Бестужев.

Бестужев почувствовал: время пришло. Главным хирургом, делавшим кровопускания Елизавете, был Лесток. Кровопускание – главное лекарство того времени. Хирурги применяли его от всех болезней – от давления, ожирения, горячки. Но Бестужев сказал Императрице: «Этот человек не заслуживает доверия Вашего Величества. Мне становится всё труднее ручаться за здоровье Вашего Величества». И Лесток к кровопусканиям Императрицы перестал допускаться.

Вскоре Бестужев показал Елизавете перлюстрированное письмо прусского посла Мардефельда. Одно место в этом письме было истолковано канцлером как скрытое указание на заговор, в котором, возможно (!), принимает участие добрый знакомец посла Лесток. Это было то, что хотела услышать Елизавета. Конечно, она заявила, что не верит, но… повелела следить за Лестоком и его сношениями с послами.

Лейб-медик стал замечать подозрительного субъекта, постоянно гулявшего около его дома. Обедая с прусским и шведским послами, Лесток увидел в окно все того же господина. Он все понял и в бешенстве бросился на улицу. Схватил беднягу и, угрожая убить, добился – тот сознался в слежке. Лесток в ярости, потеряв рассудок, бросился во дворец. Там шел торжественный прием. Но взбешенный Отец Переворота посмел подойти к Императрице и грубо выговорить Ее Величеству, как прежде выговаривал принцессе Лизке…

Она все еще боялась его. И ей пришлось пообещать, что она объявит о его невиновности. Но этого насилия и, главное, своего страха перед «французишком-лекаришкой» дочь Петра не простила. Уже на следующий день Александр Шувалов арестовал секретаря и слуг Лестока. С ними начали усердно работать Тайная канцелярия и прежний друг Лестока Александр Шувалов, только что сменивший одряхлевшего Ушакова на посту руководителя самой страшной службы России.

Лесток бросился во дворец, но она не приняла его. Теперь Бестужев смог предложить ей арестовать самого Лестока, и она согласилась. Его доставили в Тайную канцелярию. Отца Переворота допрашивал участник переворота, его старый знакомец Шувалов. Лейб-медик отказался отвечать и объявил голодовку.

Одиннадцать дней он молчал, и тогда вчерашняя «подруга Лизка» повелела применить пытку. Его вздернули на дыбу. Жена умоляла его сознаться, обещала милосердие Императрицы. Он показал ей руки, изувеченные пыткой, и сказал: «У меня теперь с ней – ничего общего. Она выдала меня палачу».

В Тайной канцелярии Александр Шувалов быстро выбил из секретаря Лестока нужные показания. Секретарь признался, что Лесток получал деньги от всех послов: от французского Шетарди, от прусского Мардефельда и от английского. В деле Лестока возник призрак эшафота. Но Елизавета была милостива. У него всего лишь конфисковали состояние, его лишили титула и должностей и отправили в ссылку – сначала в Углич, а потом в Великий Устюг.

В Великом Устюге встретились оба вожака переворота – гвардеец Грюнштейн и лейб-медик Лесток. Они нашли о чем поговорить. Сколько таких встреч было и будет в Истории…

Лесток вернется в Петербург только в 1762 году – его вернет в столицу вступивший на престол Петр Третий. Он успеет увидеть падение Петра и радость участников нового русского переворота. Трон займет его знакомая – Екатерина Вторая. Так он станет свидетелем девятой смены власти в России – Земле обетованной для блестящих авантюристов… Эти авантюристы были, как правило, люди ничтожной нравственности, но выдающихся талантов и подчас большого мужества.

Несмотря на победу, Бестужев понимал, что положение его тревожно. И будет ухудшаться с каждым днем. Ведь кроме его правительства было правительство куда более могущественное. Он ждал оттуда опаснейшей атаки…

После маскарадов, балов и приемов, уже под утро, Елизавета появлялась в спальне. Она путала день и ночь, как путало их само небо над Петербургом – городом белых ночей.

Она ложилась спать, и тогда перед сном приходили они…

Елизавета лежала в своей огромной постели, окруженная полудюжиной пришедших дам. «Наши» – так они назывались, эти самые доверенные статс-дамы и фрейлины. В полутьме алькова они разговаривали – тихо, вполголоса. С ними приходил особый штат – умелые чесальщицы ног. Тихонько и нежно, под журчание голосов, чесали ей пятки. Искусство чесать пятки она очень ценила. Путь к чинам порой лежал через пятки Императрицы…

Эти женщины и составляли ее ближний круг… Во время таких бдений «нашим» удавалось шепнуть в «державное ушко» нужные слухи и сплетни, часто приводившие к падениям с придворного олимпа одних мужчин и к взлету других. Елизавета, как сказочная Царица, дремала под этот шепот… чтобы утром делать выводы! Услуги шептавших щедро оплачивались заказчиками шепотов.

Во главе этой интимной группы «наших» стояла Мавра Егоровна Шепелева. Сверстница Елизаветы, веселая Маврушка знакома ей с юности – она служила камеристкой у ее сестры Анны. Мала ростом, толста, очень некрасива, очень умна и очень злоязычна. «Ведьма-огурец» – так назвал ее современник. Мавра умела беспощадно высмеять – Елизавета умирала от хохота, слушая ее рассказы. Но к жертвам Маврушкиных шуток уже не могла относиться серьезно… Умная дурнушка была бесконечно обаятельна и чувственна. Герцог Голштинский, муж красавицы Анны, сделал Маврушку своей любовницей. Бедная Анна жаловалась сестре: «Герцог разъезжает с нею в экипаже совершенно открыто, отдает с нею вместе визиты и посещает театры». После смерти Анны и ее мужа-герцога Маврушка вернулась в Россию и стала любимой камерфрау Императрицы.

Взойдя на престол, Елизавета тотчас пристроила любимую Маврушку – выдала замуж за одного из главных участников переворота, Петра Шувалова. Не прогадал Шувалов. Во многом благодаря ловкой Мавре в кратчайший срок он взобрался на вершины власти и богатства.