Понимала ли Елизавета, что политика Бестужева – это всего лишь продолжение проавстрийской политики сосланного ею немца Остермана? Не понимала да и не хотела вникать. Имя отца ее совершенно успокаивало. Не беспокоило ее и то, что канцлер Бестужев – чудовищный мот. Он с удовольствием брал деньги у послов. Но Елизавета знала: он брал их выборочно – то есть у послов тех держав, с которыми Россия находилась в союзе. В соответствии с этим правилом Бестужев отвергал деньги, предлагаемые королем Пруссии. Но никогда не отказывался от подношений (даже настаивал на них!), имея дело с министрами Австрии, Англии, Голландии. Взятка от друга-союзника входила, с его точки зрения, в правила игры и была своего рода знаком уважения к мощи представляемой им державы. «…Я весьма верный ее императорского Величества раб и сын Отечества, чтоб я помыслить мог и против интересов ее и государства малейшее поступить», – писал Бестужев Алексею Разумовскому, отчитываясь перед фаворитом.

Только дважды Елизавета ослушалась канцлера. Бестужев хотел уладить конфликт с Данией, нашей верной союзницей со времен Петра. Канцлер предлагал согласиться с давним захватом датскими королями Шлезвига, принадлежавшего прежде голштинским герцогам – предкам наследника. Дания предлагала за Шлезвиг огромный выкуп. Но Елизавета знала, как любил Петр Федорович свою маленькую родину Голштинию, как мечтал вернуть захваченный Данией Шлезвиг. Он буквально жил этой мечтой… И она отказала Бестужеву.

И еще. Бестужев боялся усиления в Курляндии влияния Польши, Франции и Пруссии. Он хотел вернуть Бирона в Курляндию, оставив заложниками в России его сыновей. Но Императрица не смогла победить прежний девичий страх перед всесильным Бироном и предпочла надзирать за ним в России – в Нижнем Новгороде.

В остальных вопросах Бестужев был хозяином… Его внешняя политика исключала союз с Францией, которая имела в союзниках врагов России – Турцию и Швецию. Это вызывало ярость у двух французов, считавших себя отцами переворота, – французского посла маркиза де ла Шетарди и лейб-медика Лестока. Лесток, получавший деньги от Шетарди, был возмущен неблагодарностью Бестужева, которого он привел во власть. Между тем французский король Людовик Пятнадцатый, проигрывая битву за битвой, так нуждался в могучей русской армии. И как можно скорее!.. Маркиз решил, что путь к кардинальному изменению русской политики – к военному союзу России и Франции – лежит через кровать красотки Императрицы… И, зная ее чувственность, в лучших традициях галантного века Шетарди пошел в атаку.

Маркиз выступил во всем блеске… Он не давал ей опомниться, он появлялся всюду, где бывала она. Он чаровал блестящей беседой, играл с ней в карты (она обожала выигрывать), льстиво спустив целое состояние, он был великолепен в танцах… Увы – ничего!

Елизавете нравился красавец француз, и она с удовольствием затеяла галантную игру с ним. Она сказала послу, что с детства обожает Францию и все французское. И конечно, никогда не забудет о том, что отец во время путешествия в Париж поднял на руки очаровательного малютку – ныне Его Величество короля Людовика Пятнадцатого. Что же касается антифранцузской политики, Елизавета объяснила ее «непреклонностью гадкого, упрямого, всесильного тирана-канцлера». Шетарди попытался купить вздорного канцлера. Но тот по-прежнему принимал деньги только от тех, с кем была в союзе Россия.

Шетарди не выдержал. На очередном маскараде, танцуя с Императрицей, он жалко осыпал ее упреками: «Я рисковал ради вас карьерой и готов был рискнуть жизнью…» Она только вздыхала и рассказывала о деспоте Бестужеве, с которым ничего не может поделать…

После бесплодных ухаживаний маркиз понял, наконец, что его попросту дурачат. Шетарди в отчаянии попросил Париж отозвать его…

Дальнейшее описал прусский посланник Мардефельд, близкий друг Шетарди (несмотря на вражду их держав), пристально следивший за галантной схваткой.

Итак, Шетарди отозвали. Маркиз сообщил Императрице, что покидает Петербург. И вмиг все переменилось. Теперь это был не надоедливый дипломат, пристававший с невозможным проектом, а очень красивый, остроумный мужчина – воплощение французской элегантности… И он покидал ее столицу! Могла ли истинная Нимфа отпустить «наше лакомство» просто так?! Никогда!

И она пригласила француза… на богомолье – в Троице-Сергиеву Лавру!

Маркиз был в восторге – ему предлагали прогулку наедине. В галантном веке такое приглашение сулило многое… Впоследствии в донесении королю Фридриху, насмешливо следившему за жизнью правящей красавицы, посол Мардефельд сообщил игривые подробности этого путешествия…

В Москве стояла чудовищная жара. Они двинулись на богомолье после захода солнца. Француз оделся в костюм, пленительный для парижских приемов, но несколько неудобный для такого спорта, как пешая прогулка по российской проселочной дороге. Наша Диана-охотница была в русской простонародной одежде – легком просторном сарафане…

Шла она как обычно, когда ходила на богомолье. То есть быстрым широким шагом преодолела несколько километров. Француз умирал от усталости, когда она милостиво остановилась. Они сели в карету, все это время следовавшую за ними. Карета отвезла их обратно в Москву – отдохнуть и переночевать. На следующий вечер карета вернула их на то же место, и они продолжили путь…

В дальнейшем они ночевали в воздвигнутых на дороге великолепных шатрах, или в путевых дворцах, сооруженных для ее богомолья, или в гостеприимных имениях осчастливленных ее посещением вельмож.

Мардефельд сообщил королю волнующий итог прогулки: «Любезный француз… заметив, что, несмотря на напускную холодность, ему прощают его смелость… одержал победу…» В общем, маркиз овладел самой великолепной крепостью Европы… Но мы, конечно, не будем верить хвастуну маркизу. Впрочем, даже если и «случилось», наша предусмотрительная героиня смогла замолить свой грех в главном монастыре Империи. Как утверждает мудрая пословица: «Не согрешишь – не покаешься».

Они дошли до монастыря в самом начале августа. Перед ними воздвиглись горящие в летнем солнце золотые купола Лавры. В монастыре она простилась с маркизом и предалась посту и молитвам. Счастливый посол вернулся в Москву. Окрыленный Шетарди написал в Париж о решительной победе и о том, что теперь он сможет нанести сокрушительный удар по зловредному канцлеру и русская армия будет сражаться вместе с его королем…

Он успел отправить победные письма, когда возникло очень странное обстоятельство. С тех пор, как они вернулись, ему никак не удавалось увидеть Императрицу наедине. То она играла в карты, то примеряла новые туалеты, то выдавала замуж племянницу. Бедный француз долго не мог получить обычную аудиенцию!

Он понял не сразу: с ним ходила на богомолье пылкая красотка Лизанька, думавшая о развлечениях, а домой вернулась Императрица всея Руси, думающая о Государстве. И иностранными делами в этом Государстве управлял канцлер Бестужев, которому она доверяла!