Технологии — это определяющий элемент человеческой жизни с момента зарождения нашего рода и первых дней охоты и собирательства. В 1964 году Луис Лики и его команда проводили исследования в ущелье Олдувай. Там они объявили об обнаружении ископаемых останков вымершего гоминина, чей мозг был примерно вдвое меньше, чем у современных людей, — всего лишь чуть больше, чем у обезьян. Но Лики обратил внимание совсем не на это. Его заинтересовали простые каменные орудия, связанные с окаменелостями, грубые остроконечные камни: чопперы и каменные пластины для разделывания дичи или резки растений. Лики был провокатором и назвал найденные им и его командой останки человеком умелым (Homo habilis), ставя его на самый высокий пьедестал в нашем роде. Его довод был ясен: все существа, достаточно умные, чтобы использовать орудий для охоты и собирательства, пересекали своеобразную черту. Они были скорее людьми, чем обезьянами.

Скептически настроенные одетые в твидовые костюмы современники Лики отвергали его смелые заявления, утверждая, что он слишком сильно раздвинул границы нашего рода. Открытия, сделанные в последующие десятилетия, еще больше запутали всех: использование инструментов не является надежным критерием для разграничения животных и человека, как предполагал антрополог. Древнейшие каменные орудия существовали еще до человека умелого, и теперь мы знаем, что обезьяны регулярно используют простые приспособления (но не остроконечные камни) в дикой природе. Тем не менее более широкая точка зрения Лики превратилась в нечто похожее на консенсус. Зависимость от каменных орудий знаменует собой значительные изменения в том, как наши предки-гоминины добывали пропитание. Мы единственные хищники на планете, которые полагаются на технологии, чтобы убивать и пожирать добычу. Эти каменные клинки делали возможной охоту и собирательство — квинтэссенцию человеческого образа жизни.

Простые инструменты, от каменных топоров в Олдувае до терки на вашей кухне, полезны, потому что позволяют концентрировать энергию. У вас есть сила, чтобы разрезать бифштекс, но только если вы можете сосредоточить ее на острие ножа. Без этого инструмента вы бы замучились, тщетно пытаясь разорвать кусок мяса шишковатыми пальцами и тупыми зубами. То же самое относится и к другим простым ручным инструментам, от лопат до ломов, лука и стрел. Они не делают нас сильнее и не дают никакой дополнительной энергии — мы сами заставляем их работать с помощью силы, которую в них вкладываем. Взамен они позволяют нам использовать энергию более разумными способами.

Простые инструменты настолько полезны, что никогда не исчезают. Вместо этого в течение последних двух миллионов лет мы совершенствовали классику (рекламный ролик нового и улучшенного ножа появляется, казалось бы, каждый день) и изобретали новые. Ваш дом полон таких орудий, от маленьких приспособлений на кухне до садовых инструментов в гараже. Первые два миллиона лет набор орудий охотников и собирателей ограничивался палками-копалками, остроконечными камнями и молотками. Около семидесяти тысяч лет назад люди начали изобретать изящные способы накапливать мышечную энергию и концентрировать ее, чтобы отправить копье или стрелу в воздух. Лук хадза — это яркий пример такого эффективного нововведения. Когда мужчины поднимают оружие, сила, с которой они натягивают тетиву, часто превышает их массу тела — эквивалент подтягивания одной рукой. Эта энергия накапливается в натянутой тетиве лука и высвобождается в тот момент, когда стрела выпускается. Она слетает с тетивы со скоростью более 160 км в час, с достаточной энергией, чтобы пробить грудную клетку ничего не подозревающего бородавочника.

Но какими бы хитроумными и важными ни были эти простые инструменты, их воздействие на нашу жизнь затмевается тем, как люди управляют огнем. Огонь был великим технологическим скачком вперед. Каменные орудия, лук, стрелы и другие простые инструменты позволяют управлять тем, как вы храните, фокусируете и высвобождаете энергию вашего тела. С огнем наши предки-гоминины получили доступ к совершенно новому ресурсу. В отличие от внутренних метаболических двигателей, наши предки могли жечь костры так часто и долго, как им хотелось. Они могли бы уйти и дать им остыть, а потом снова зажечь. Самое главное, можно было использовать силу огня для выполнения важнейших эволюционных задач: роста, выживания и размножения. Это был первый случай ускорения метаболизма с помощью внешних источников энергии в двухмиллиардной истории человечества.

До сих пор остается спорным, когда именно гоминины овладели огнем. Некоторые утверждают, что это этот процесс начался на заре нашего рода, с человека прямоходящего, более миллиона лет назад. Консервативная оценка, основанная на явных свидетельствах приготовления пищи в очагах и сожженных костях животных, предполагает, что это произошло 400 000 лет назад. Независимо от точного времени, кажется, что огонь изначально имел три назначения: приготовление пищи, сохранение тепла и удержание хищников на расстоянии.

Использование огня для поддержания тепла означало, что нашим предкам не приходилось дрожать всю ночь. Как мы обсуждали в Главе 3, даже умеренный холод может ускорить метаболизм на 25 %, или примерно на 16 ккал в час. Сон в холоде в течение восьми часов мог стоить охотнику-собирателю каменного века более 100 ккал. С огнем эти калории можно было потратить на другие важные физиологические задачи, такие как рост, размножение и восстановление. Наши предки, возможно, спали крепче, зная, что большие кошки и другие животные инстинктивно избегают огня.

Влияние огня на рацион и пищеварение было еще более сильным. Как подробно излагает Ричард Рэнгем в своей превосходной книге «Зажечь огонь»[68], кулинария полностью изменила нашу систему питания, а она, в свою очередь, трансформировала человеческие тела. Древесные пожары выделяют около 3500 ккал на килограмм топлива. При разведении простого костра большая часть этой энергии теряется в воздухе. Тепловая энергия огня изменяет структуру пищи и ее химический состав. Мясо становится легче жевать. Белки денатурируются, что облегчает их переваривание. Крахмалы, которые иначе не усваиваются, трансформируются, и углеводы из них попадают в кишечник. Наибольший эффект наблюдается при приготовлении корнеплодов, полных резистентных крахмалов, которые наш кишечник не может переварить: мы получаем вдвое больше калорий из вареного картофеля, чем из сырого. Короче говоря, огонь усиливал питательные свойства продуктов, увеличивая количество энергии на один укус и уменьшая число калорий, затрачиваемое на переваривание пищи.

Со временем наши предки охотники и собиратели научились полагаться на огонь для приготовления пищи. Пищеварительные возможности снизились, а энергия для большого кишечника и интенсивного переваривания перераспределилась между другими задачами организма. Часть дополнительных калорий, по-видимому, была направлена на размножение, чего и следовало ожидать от естественного отбора. Как мы уже говорили в Главе 5, у людей рождаются более крупные дети, чем у всех наших родственников-обезьян. Увеличение количества энергии от приготовления пищи, возможно, также способствовало развитию более крупного и энергозатратного мозга.