что туча та представляет собой мириады крылатых насекомых, несущихся с юга на север. До того я не видел нашествия саранчи и в тот день я впервые столкнулся с этим. Аллах преславный! Саранча неслась такой плотной стеной, что даже тоненький лучик солнца не мог пробиться сквозь нее. Наши лошади дико ржали, охваченные ужасом, а степные животные в страхе разбегались во все стороны, страх, который мы испытывали был не меньше того, что охватил лошадей и степную живность. Один из военачальников сказал: «О, эмир, если эта саранча нападет на поля и сады Мавераннахра, то в нынешнем году в государстве твоем воцарится нужда». Я ответил: «Все, что сотворено руками человека — поправимо, а все, что творит Аллах — неизбежно. Я не могу предотвратить нашествие этой саранчи на сады и поля Мавераннахра».

В тот день до самого заката тучи саранчи проносились над нашими головами, и после наступления темноты, шествие саранчи не прекращалось — в темноте беспрерывно шелестели крылья летящих насекомых. Утро следующего дня было сумрачным из-за непрекращающегося шествия в воздухе насекомых, и когда мы двинулись в путь, казалось все еще царят утренние сумерки. Мои приближенные говорили, что после такой саранчи в Мавераннахре не останется и пучка зеленой травы, она поедает все. Некоторые из насекомых, то ли от усталости, то ли еще по какой-то неведомой мне причине, падали на землю, и мы видали, что они крупные, серого цвета. Мои приближенные говорили, что полчища саранчи, которые мы видали, летели не в сторону Туркестана, а в направлении в какой-то другой страны, и горе, если они вдруг повернут на Мавераннахр и опустятся на наши сады и поля.

В тот день, до самого захода солнца, полчища саранчи все шли и шли, их нашествие продолжалось также и в течении всей второй ночи и прекратилось лишь наутро, когда небо очистилось от крылатых насекомых, и солнце вновь засияло.

Как только мы добрались до первого поста голубиной почты, мне передали послание из Самарканда, из которого мне предстояло узнать подверглись ли поля и сады Мавераннахра нашествию саранчи. Ответ, который нас ожидал, сильно опечалил всех, он гласил, что саранчи, набросившейся на сады и поля Мавераннахра больше, чем песчинок в пустыне, вследствие чего по всей стране несомненно воцарятся нужда и нехватка продовольствия.

Мои воины и полководцы возвращались домой одержав победу в великой битве, и у всех у них имелось золото и серебро, а некоторые отправили свое добро заблаговременно вперед. И теперь, они приближались к родному краю, где их ожидали голод и нужда. Приближаясь к Мавераннахру, мы обратили внимание на то, что в степях не осталось никакой растительности, ничего, что имело бы зеленый цвет. Полчища саранчи сожрали не только поросль на полях и листья в садах, даже деревья во всех рощах также остались без листьев.

Обширные пастбища, на которых три времени года мы выгуливали своих лошадей, стояли голые, словно со дня сотворения на них вовсе не росло никакой травы.

Вступив в Самарканд, мы увидели, что ни в одной из пекарен не горит печь, нет в продаже и зернышка пшеницы, а народ пребывает в тревоге и печали в связи с происшедшим. Положение в других городах Мавераннахра было таким же, что и в Самарканде, в них также невозможно было найти хлеба и зерна. Я знал, что в Самарканде и других городах запасов зерна достаточно, чтобы обеспечить людей продовольствием до конца месяца Саратан (Рак), четвертого месяца года. Однако после опустошения, произведенного саранчой, всякий у кого имелось зерно, боялся расстаться с ним и не спешил продавать. Все продовольственные товары разом исчезли с базаров Самарканда, здесь не было видно и следа от весенних плодов. Две культуры, получаемые в Мавераннахре летом — это бобы и огурцы, которые начиная уже со второго месяца года, начинают поставлять с полей на рынки. Однако в Самарканде невозможно было найти и единого зернышка свежих бобов, ни одного свежего огурца. Только люди пока еще не начали умирать с голоду, между тем домашний скот и животные начали гибнуть от истощения. Хозяева домашних животных и скота стали кочевать с места на место, надеясь найти в отдалённых местах хоть какие-нибудь пастбища, чтобы спасти их от голода. Те овцы, коровы и лошади, что остались в степи потому, что их хозяевам не удалось перегнать их на новое место, страдали от голода. Те, кому удалось запастись сеном и сушенным кормом, спасли свой скот от голодной смерти. Однако весь оставшийся скот пал и по этой причине на базарах Самарканда невозможно было достать мяса.

Чтобы предотвратить падеж животных в войсках, я велел отогнать всех верховых и вьючных животных на пастбища Кабулистана. Также я велел наловить как можно больше рыбы в реках Джейхун и Сейхун, которые особенно изобиловали ею именно в ту весеннюю пору, с тем, чтобы люди не погибли от голода.

Как я говорил, мы возвратились в Мавераннахр в месяце Саур (Телец) и к тому времени реки нашего края были полноводными. И хотя прошел сезон посева пшеницы, я дал указание, чтобы на землях, оставленных под паром, сеяли рожь и пшеницу. Я знал, что реки будут оставаться полноводными до конца месяца Саратан (Рак), и только затем вода в них будет убывать, и во второй половине лета в реках Сейхун и Джейхун уровень воды понизится до обычного. Я надеялся до того времени успеть организовать несколько поливов на площадях, засеянных пшеницей и рожью. Я думал, что даже если не удастся вырастить зерно (пшеницы и ржи) мы сумеем использовать зеленую массу для корма животных (В Мавераннахре из-за обилия обширных пастбищ не было традицией специально сеять люцерну, как кормовую культуру. Вместо неё кормом для домашнего скота и животных служили стебли пшеницы и ржи — Марсель Брион).

Между тем, я повелел объявить в Самарканде и других городах Мавераннахра, что будет покупаться пшеница и рожь в качестве семян для посева, для чего будут установлены следующие цены: за сто мавераннахрских мана пшеницы — три мискаля золота, и за то же самое количество ржи — полтора мискаля. Глашатаи довели это до сведения тех лиц, что имели в наличии зерно, что для пропитания они могут оставить его в своем распоряжении в количестве по тридцати манов на одного человека, а оставшуюся часть — должны продать по цене, которую я установил и которая была значительно выше цен периода до нашествия саранчи.

Виновным, не исполнившим этот указ грозила казнь, а их