— Хочешь новость? — бодро осведомился он.

— Не хочу, — ответила я.

— А что так? — удивился Вешняков.

— Сроду у тебя хороших новостей не было.

— А вот и есть, представлен к очередному званию. Слышь,Ольга, подполковника дают. Думал, и не доживу, а смотри, как повернулось.

— Наконец-то, — вздохнула я. — Заколебалсвоим нытьем.

— Отметить бы надо, а то погоны носиться не будут.

— Ты сначала получи, чего носить, а потом обмоем.

— До чего же у тебя характер скверный, — занылон. — Если настроение дохлое, то непременно всем в округе его испортишь.

— А ты зачем звонишь в такое время, если знаешь, чтонарвешься?

— Взглянул я тут на одну бумажку… Вскрытие ужепроизвели, и вот какая штука вырисовывается. Первый выстрел был в сердце, посленего девушка скончалась сразу же. Потом контрольный, в затылок. Соображаешь?

— Девушка ничего написать не могла. Я поняла тебяправильно?

— Абсолютно. Дядя, а может, и тетя, что тоже случается,выстрелил, потом зачем-то переложил труп, обмакнул ее пальцы в кровь и что-тонакорябал на паркете, после чего выстрелил вторично. Совершенно излишняяпредосторожность. Кто-то с нами шутки шутит.

— По-твоему, он псих? И эти каракули ничего не значат?

— Может, это что-то вроде визитной карточки. Откуда мнезнать, что в голове у психа? Одно могу сказать сразу: дело обещает бытьнепростым. Уж слишком много всего здесь наверчено.

— Что говорят соседи?

— Говорят то же, что и вчера: жила тихо, гости, может,и были, но никого конкретного никто указать не мог. Родни тоже никакой. Покрайней мере, никто не объявился; Пока о девушке сведения самые общие, но кобеду что-нибудь нароем. Я как непосредственный начальник контролируюпроцесс. — Тут он радостно фыркнул и добавил:

— Уж лучше сразу под моим чутким руководством, чемждать, когда ты дров наломаешь.

— С какой стати? — удивилась я.

— Хочешь сказать, что в сторонке пешком постоишь? Так ятебе и поверю. Кстати, в ящике стола нашли комплект ключей, ни к чему в ееквартире не подходящих. Уверен, у девушки была еще квартира. Там она, скореевсего, со своим дружком и встречалась.

Артем простился со мной, а я, скоренько собравшись,отправилась в редакцию газеты «Метроном». Если верить охране, Светлана пришлана прием в сопровождении хозяина этого издания. Не худо бы поговорить с ним.Человек он малоприятный, и это мягко сказано. Думая о предстоящем разговоре, яморщилась, однако очень сомневалась, что хозяин «Метронома» и есть тот самыйлюбовник. Прежде всего, нас с ним ничто не связывало, так что выражение«отомстить за меня и за себя» теряло смысл. Правда, несколько раз в этойгазетенке выходили пасквильные статьи на мой счет, мол, пью я и даже дебоширюпо пьяному делу, в друзьях у меня сплошь шпана и разбойники… Но кто ж на такиеглупости обращает внимание? Опять же Яхонтов, с моей точки зрения, был труслив,мелок и ничтожен, так что вряд ли способен возбудить в Светлане высокиечувства, граничившие с самопожертвованием. Хотя кто знает…

В редакции царило подозрительное безмолвие. Размещалась онав бывшем общежитии, недалеко от телевышки. Массивная дверь, обитая рейкой, велаиз общего холла в длинный коридор. Стрелка, намалеванная на стене, указываланаправление. На дверях таблички, за дверями — тишина. Я начала сомневаться,найду ли я здесь разумную жизнь, но тут дверь слева распахнулась, и я увиделамолодого человека приятной внешности в толстом свитере и куртке. Он намеревалсяпройти мимо, но, взглянув на меня, замер, после чего нерешительно улыбнулся.Может, кому-то и нравится, что на них реагируют подобным образом, но точно немне. Чтобы не принимать сие близко к сердцу, я решила, что парень простоостолбенел от моей красоты.

— Здравствуйте, — сказала он. — Вам помочь?

— Не худо бы. Мне нужен Яхонтов.

— Прямо по коридору. А зачем он вам? — Пареньшироко улыбнулся, отбив у меня охоту сказать ему гадость.

— А вы как думаете?

— Если решили съездить ему по фейсу, так я хотел быприсутствовать.

— А есть за что?

— Ну… он про вас гадости пишет. То есть не он пишет…

— А вы? — подсказала я.

— Нет, что вы, — смутился парень, я сделала емуручкой и направилась по коридору к двери с табличкой «Яхонтов В.П.».

Вспомнив о вежливости, я постучала и толкнула дверь. Впросторной комнате немолодая женщина сидела за компьютером. Она подняла головуи, безусловно, узнала меня, в ее лице наметилось беспокойство, должно быть, каки парень, она решила, что я пришла бить морду хозяину. Откуда у людей такиефантазии?

— Вы… — начала она, поднимаясь.

— Я к господину Яхонтову, — с милой улыбкойсообщила я.

— Одну минуту. — Дама кинулась к двери справа иненадолго исчезла за ней. — Прошу вас, — сказала она, появляясьвновь.

Я вошла и смогла лицезреть Вольдемара Петровича, который примоем появлении поднялся из-за стола и пошел мне навстречу.

— Рад, рад вас видеть, уважаемая ОльгаСергеевна, — сладко пропел он и даже к ручке приложился.

Я улыбнулась, давая понять, что оценила его старания.

Яхонтов был коротышкой, с огромным брюхом и более всегопоходил на пивную бочку. Костюмы он презирал, ходил в потертых джинсах, толстовкахи ботинках на высоких каблуках, носил бороду, пышные усы а-ля Николай II,серьгу в ухе и волосы, собранные в жидкий хвост. В комплексе все это выгляделона редкость по-дурацки. Лоб сократовский, лысина впечатляющая, глазки маленькиеи злые. При одном взгляде на него сразу вспоминались слова «дрянь-человек».Примерно так оно и было.

— Присаживайтесь, — продолжил он ласково.

Я села на предложенный стул и порадовала его:

— Меня привело к вам крайне неприятное дело.

— Только не говорите, что мы чем-то досадили нашемууважаемому господину Кондратьеву.

— Господин Кондратьев такую дрянь, как ваша газета, нечитает. — Я-то думала, Яхонтов обиделся, но не тут-то было, он захихикал,сложил ручки на брюхе и уставился на меня с улыбкой, точно он добрый дядюшка, ая несмышленое дитя. — Вчера была убита Луганская СветланаГеннадьевна, — продолжила я. Улыбка все еще блуждала на его губах, но вглазах появилось беспокойство.