— На приеме собаке делать нечего, — повысила яголос, Сашка потрусил в кухню, а я плюхнулась перед телевизором и немногопосидела без всяких мыслей. Потом сняла пальто и бросила его на соседнеекресло.

Тут в дверь позвонили. Я пошла открывать и без всякогоудовольствия обнаружила на пороге Деда. Сказать, что он был зол, значит сильноприукрасить действительность. Он был в бешенстве.

— На самом деле это не я его пригласила, —напомнила я, чтобы Дед не вздумал говорить мне гадости.

— С этим я разберусь, — кивнул он с таким видом,что у меня заныли зубы. Кому-то завтра не поздоровится. — Что у вас сним? — спросил Дед грозно.

— Ничего, — пожала я плечами и в тот момент совершенноне лукавила, в самом деле ничего. Мы даже не виделись в последнее время.

— Ничего, — передразнил Дед. — Поэтому он иведет себя так, точно… Тебе следовало осторожнее выбирать приятелей, раз уж…

— Я работаю на тебя, — поспешила язакончить. — Без проблем. Считай, уже не работаю.

— А что это изменит? — резонно заметил Дед.

— Я избавлюсь от необходимости все это выслушивать.

Мои слова ему не понравились.

— Тебе непременно нужно водить дружбу со всякойшпаной? — поморщился Дед. — Делать дурацкие наколки, пьянствовать вкомпании дегенератов…

— Я даже не помню, когда это было.

Ясно, что Дед решил сорвать зло на мне. Я ничего не имелапротив того, чтобы немного побыть девочкой для битья, устроилась в кресле ивзглянула на него, предлагая продолжить.

Однако он плюхнулся на диван по соседству, уставился в пол иначал молча его разглядывать. Я потерла нос, поерзала, но продолжала молчать.

— Как думаешь, что это значит? — наконец спросилДед.

— Ты имеешь в виду его дурацкое поведение? —уточнила я. — Понятия не имею.

— Если он надумал идти в политику, так это плохаяидея, — подытожил Дед. Я согласно кивнула.

Что да, то да. Заниматься политикой у нас можно лишь свысочайшего благословения. Конечно, я не хочу сказать, что Дед самоличнорешает, кому выставить свою кандидатуру в каком-нибудь захудалом районе, а комусидеть дома. Но Тагаеву вряд ли придет в голову отправиться в захудалый район,а в городе с населением в полмиллиона двум таким парням тесно. Следовательно,если Тагаев и в самом деле решил заняться политикой (не очень-то я в этиверила, лично мне он всегда казался разумным парнем), так вот, если я все-такине права и он решил это всерьез, то нас ждут тяжелые времена. В такой периодлучше держаться от центра событий подальше. То есть мне самое время уйти в отставкуофициально. Тут имелся еще один нюанс. Если учесть, что Тагаев делится доходамиот криминального бизнеса с Дедом (страшная тайна, о которой знают человек пять,и я в их числе), значит, нам предстоит война не только политическая, но иэкономическая. Беспокойство Деда становилось понятным, а вот Тагаев точно сошелс ума. Все враги Деда непременно оказывались на кладбище. Кое-какие добрыечувства к Тагаеву у меня все же остались, и я желала ему долгих лет жизни.

— Поговори с ним, — изрек Дед. — Хотелось быпрояснить его позицию.

— Может, и нет никакой позиции? — вздохнулая. — А есть дурацкое желание досадить тебе.

— Потому что ты его бросила и вернулась ко мне?

Формулировка требовала уточнения, но влезать в это я нестала, просто кивнула. На самом деле не бросила, для того, чтобы «бросить»,надо какое-то время быть вместе. Мы занимались любовью, но вместе не были.Классифицировать наши отношения с Тагаевым я не берусь. К Деду я тоже невозвращалась, то есть любовниками мы давно не являлись. Опять же Тагаев непроизводил впечатления человека, который способен страдать из-за неразделеннойлюбви (в наличии которой я сильно сомневалась) и, как следствие, творить всякиеглупости. Значит, всему этому есть другая причина, если не политика, то… чертего знает что.

Дед резко поднялся и пошел к двери. Уже в холле онопомнился, вернулся и поцеловал меня по-отечески — в макушку.

— Спокойной ночи, — пробормотал он и удалился.

Не успела я высказать Сашке, что думаю по этому поводу, каквновь раздался звонок. На сей раз звонил телефон. Я сняла трубку и услышалаголос Тагаева.

— Привет, Детка, — сказал он.

— Привет. Что это на тебя сегодня нашло, скажи намилость?

— Не понял, — произнес он с такой интонацией, чтобыло ясно: понял, причем прекрасно.

— Какого черта тебе понадобилось дразнить Деда? Лучше бсъездил мне публично по физиономии, ей-богу.

— Брось, что я такого сделал? Поцеловал тебя привстрече? Мы же друзья, разве нет?

— Еще бы. Конечно, друзья. Не замечала, чтобы ты раньшеинтересовался подобными тусовками.

— Я и сейчас не очень интересуюсь. Люди звали, вот ипришел, почему бы не проявить уважение?

— А зачем звонишь мне? — усмехнулась я.

— Ну… ты так внезапно исчезла…

— Кстати, что это за девушка в красном платьеразговаривала с тобой? Светлана, кажется?

— Светлана? — Тагаев вроде бы удивился. — Непомню,

— Она еще сказала, что серьёзно отнеслась к твоемупредостережению.

— А ты ничего не путаешь? — подумав, спросил он.

— Ты же знаешь, что нет. Так что это за девушка?

— Там было полно баб, и я не помню, о чем болтал сними. Такой ответ тебя устроит?

— А разве у меня есть выбор? Ладно, спасибо, чтопозвонил. — Я уже собралась повесить трубку, но он быстро спросил:

— Что, если нам поужинать завтра? А потом сыграть вшахматы.

— Наша нежная дружба оставила след в моей душе, но,если честно, я считала, что это пройденный этап.

Тагаев засмеялся и повесил трубку. Я вновь устроилась вкресле. Мне было как-то не по себе. Пес подошел и заглянул мне в глаза, егоглаза тоже были грустными.

— По большому счету, нас это не касается, —заявила я, подхватывая Сашку на руки. — И Тагаев, и эта Светлана. Мы стобой на дачу поедем и думать о них забудем.

Утром мне позвонила Ритка. Голос ее звенел как натянутаяструна.

— Он велел тебя найти, — сообщила она лаконично,имея в виду Деда, — но я подумала, что лучше вам сейчас не встречаться.