И ты, Глебушка, не смотри на меня так, я знаю, что говорю. Иты знаешь.

- Ладно, все, обсуждение закрыто. Глаша, подавайвторое. Я с тобой потом отдельно поговорю…

***

- Фу-ты, господи, сколько шума они развели из-за борща,- поморщился мужчина, сидящий в машине неподалеку от дома, где жил ГлебБорисович Богданов, отодвигая в сторону наушник. - И ни слова о том, что насинтересует.

- Подожди, вот они пообедают и снова начнут обсуждатькнигу. - Женщина ласково погладила его по плечу. - Не нервничай, Слава, мытолько первый день их слушаем.

- Ты забыла, что мы не можем слушать их каждый день, -раздраженно отозвался тот. - Они собираются для обсуждений два раза в неделю, иесли сегодня мы ничего не узнаем, придется ждать до субботы. А потом снова досреды. Время идет…

- Славик, но у нас есть шанс… Если это сам Богданов, тоон может что-нибудь сказать в телефонном разговоре. Или к нему придеткто-нибудь. Понимаешь? Надо слушать его квартиру постоянно.

- Шанс, шанс… - проворчал Слава. - Тридцать трипроцента - не такой уж большой шанс.

- Но и не такой уж маленький. Мы ведь только начали, ненадо раньше времени впадать в отчаяние.

- Не успокаивай меня, пожалуйста, Лиза. Они начали вдвенадцать и в три прервались на обед. И что они делали три часа? Сначалаобсуждали какую-то бредятину про мальчика и бога, потом слушали подробныйдоклад о порядках и нравах в общежитии студентов Щукинского училища. И все. Ниодного полезного слова. И совершенно неизвестно, когда они дойдут до собственнорасследования убийства, они, кажется, даже еще не придумали, как именно убьютэтого своего режиссера.

- Кстати, насчет погибшего мальчика, - задумчивопроговорила Лиза. - Я уже где-то нечто подобное читала… Не могу вспомнить где.Что-то переводное, кажется, с английского… Этот юный гений - банальныйплагиатор, пользуется тем, что люди такого склада, как его соавторы, подобнуюлитературу не очень-то читают, у них воспитание атеистическое, вот он изаимствует идеи из модной эзотерической литературы.

- Да фиг с ним, - махнул рукой Слава, - какая намразница, у кого он идеи ворует? Нам другое важно.

- Ты не прав, - тихо возразила его жена.

- Почему это?

- Потому что если он в принципе ворует чужие идеи, тоэто стиль поведения. Понимаешь? А это и есть то, что нам важно. Ну, что там уних?

- Едят. Вернее, уже пьют чай.

- А разговаривают о чем?

- О чем, о чем… О борще, о чем же еще, будь он неладен,- проворчал он. - Старуха совсем сбрендила, только о милиции и твердит. Неужелиправда этого Богданова кто-то может хотеть отравить? Кому он нужен, старыйпень?

***

Они вышли на улицу вместе, как обычно. Катерина двинулась ксвоей машине, Василий замешкался у самых дверей подъезда, словно решая, в какуюсторону идти.

- Где твой драндулет? - спросила она, окинув взглядомулицу и не обнаружив знакомых желтых "Жигулей".

- Так ведь драндулет же, - пожал плечами Вася. - Гдеему и быть, как не в очередном ремонте.

- Вась, ну почему ты не купишь нормальную машину, а?Тебе что, денег не хватает?

Он промолчал, снова пожав плечами.

- И куда только ты их деваешь? - вздохнула Катерина.

- Можно подумать, мне платят бешеные бабки, -огрызнулся Василий.

- Вася, не забывай, что по основной профессии явсе-таки бухгалтер и деньги считать умею. Уж на машину-то приличную их всякодолжно было хватить. Ты что, в казино играешь?

- Да ну вас, Кэт, выдумаете тоже. И вообще, это что,бухгалтерская привычка считать чужие деньги?

Она остановилась возле машины, достала ключи.

- Давай я тебя подвезу хотя бы до метро.

Он кивнул и сел на переднее сиденье. Вообще-то до ближайшейстанции метро было совсем недалеко, всего пять минут пешком, и Катерина, каквсегда в подобных случаях, довезет его не до этой ближней станции, а до"Менделеевской", ей по пути, а ему останется проехать всего восемьостановок без пересадок.

- У тебя еда дома есть? - спросила она.

- Куплю. Не проблема.

- Вась, не сиди голодным, ладно? Отец переживает,боится, что ты язву себе наголодаешь. Питаешься ведь черт знает как. Леньсамому приготовить - ходи в кафе или в ресторан.

- Откуда у вас эти барские замашки, уважаемая Китри?

Катрин, Кэт, Китри. А еще Китти, Катарина и Кэто.

Так повелось с самого начала, когда десять лет назад онавыходила замуж за Васиного отца. Василию тогда было восемнадцать, ей - тридцатьдва.

- Называть вас тетей Катей - смешно, а ЕкатеринойСергеевной - напыщенно, - заявил тогда юноша. - Надеюсь, у вас хватит чувстваюмора на восприятие моих собственных вариаций вашего имени.

- Хватит, хватит, - заверила его она…

Прошло десять лет. Из утыканного иглами сопротивленияокружающему миру паренька Василий превратился в странноватого молодогочеловека, прошедшего армейскую службу, не получившего никакого законченногообразования и уверенного в собственной гениальности.

После развода родителей он почти сразу ушел в армию, потомнемножко пожил с матерью, всего пару месяцев, и, убедившись, что та ведетинтенсивную личную жизнь, легко уговорил ее и отца давать ему деньги на арендуквартиры. Начав получать гонорары за участие в проекте, он оплачивал этуквартиру самостоятельно. По подсчетам Катерины, он вполне мог бы купить нетолько подержанную иномарку, но и недорогую квартирку, не в центре Москвы,конечно, но приличную и, главное, собственную. Однако Вася продолжал ездить настарой отцовской машине, жить в дешевой съемной квартире где-то в самом концеАлтуфьевского шоссе и одеваться отнюдь не в бутиках. Куда он девает деньги?Копит? Тратит. на женщин? Или на азартные игры? Или на наркотики?

Она остановила машину возле кафе, где меню было маленьким,но изысканным.

- Давай зайдем выпьем кофе, - предложила Катерина.

Это было уловкой, Вася понимал, что вторая жена отца простохочет ненавязчиво подкормить его, а Катерина точно знала, что он это понимает,но старается сохранить лицо.

- У вас что, дома кофе нет? - ехидно спросил он,соблюдая правила игры.

- Кофе есть, а вот такие салаты, как здесь подают, мнедома не приготовить, я даже не знаю, где такие продукты купить. И потом, ялюблю морепродукты, а у твоего отца на них страшная аллергия, он даже запахакреветок и мидий не выносит, так что я не могу их в дом принести. Ну что,пойдем?

- Ну пошли, - со вздохом согласился он, изображаяпокорность.