– Обращаться с ней я умею, – согласилась она, и намиг в ней проступили прежние черты баронессы Штраум.

– Я вам верю, – покладисто согласилсяБорис. – Но давайте представим себе, что будет, если вы воспользуетесьсвоим оружием. Допустим, вы стреляете и убиваете меня наповал. Шум, суета, навыстрел сбегаются люди. Вы говорите, что в темноте приняли меня за грабителя иуложили одним выстрелом. Вызывают полицию, просят вас предъявить документы. Ихоть я не сомневаюсь в том, что документы ваши в полном порядке, я, знаете ли,все-таки на службе. Начинается расследование, в дело вмешивается контрразведка.А надо вам сказать, что в городе Ценске сейчас есть один человек, который оченьхорошо помнит феодосийские события. Вы, конечно, прекрасно потрудились надсвоей внешностью, по приметам вас мало кто сможет опознать, но эти дивныефиалковые глазки… – Борис отметил про себя, в фигуре стоявшей перед нимженщины исчезло некоторое напряжение, и продолжал болтать: – Существует второйвариант. Вы стреляете, но мимо или прячете револьвер и начинаете визжать, а потомпадаете в обморок. Опять-таки прибегают люди, лакей Федор выталкивает меня вшею либо же вызывает полицию. Назавтра княгиня откажет мне от дома, а вашобожатель полковник Азаров вызовет меня на дуэль. В результате сплетни, шумиха,нездоровый ажиотаж. Вы этого хотите?

– Позвольте не сообщать вам, чего я хочу, – сухопроизнесла Софья Павловна, – а лучше скажите, чего вы от меня хотите.

– Я уже сказал: уберите чертов «браунинг» и разрешитемне сесть.

– Хорошо. – Она кивнула в сторону маленькогодиванчика.

– Вот так-то лучше. И поверьте, дорогая баронесса, вмои планы не входит вас арестовывать. Во-первых, я не из того ведомства,во-вторых, события в Феодосии – дело прошлое, а контрразведку я сам не люблю.Поэтому, если вы мне поможете, окажете маленькую услугу, я сделаю вид, что мыникогда раньше не встречались.

Она молчала, напряженно о чем-то раздумывая.

– Да, думаю, если бы вы собирались меня арестовать, тоне входили бы в комнату таким сложным способом.

– Умница, – улыбнулся Борис, – а теперь,дорогая баронесса, садитесь вот сюда, рядом со мной, и давайте тихонько кое-чтообсудим.

– Не называйте меня баронессой, – нахмурилась она.

– В таком случае примите соболезнования – ваш мужбарон…

– Ах, оставьте! – Она непритворно сердилась.

– А что – не было никакого барона Штраума?

– Почему же, барон был, но сейчас его нет, я опятьвзяла девичью фамилию.

– Ну, не совсем девичью… ладно, переходим к делу. Итак,дорогая Софи, расскажите мне о вашем верном рыцаре – этом романтическомполковнике. Давно вы с ним познакомились?

– Сразу же, как только приехали в Ценск, около месяцаназад. Он тогда как раз вернулся из рейда.

– И сразу в вас влюбился?

– А вы считаете, что такого не может быть? – Каквсякая женщина, она обиделась, что сомневаются в силе ее чар.

– Да нет, я верю. Вы очаровательная женщина, инемудрено, что полковник потерял голову. И простите за нескромный вопрос: ончто же, предлагал вам руку и сердце?

– Представьте себе, нет, – усмехнулась она.

– Он предпочитает обожать вас издали… ну, не хмурьтесь,я спрашиваю не из праздного любопытства. Мне рассказывали, что он оставил вас вполной изоляции, ревнует даже к женщинам. Исключение составляет милейшаякнягиня Анна Евлампиевна. Почему-то ей он доверяет свое бесценное сокровище.

– Он сын ее старинного приятеля, – вздохнулаСофи, – и представьте себе, именно так он меня и называет – своимбесценным сокровищем.

Борису пришла в голову простая мысль: а почему Софи непогонит полковника прочь, ведь, судя по всему, он надоел ей своим обожанием дочертиков? И вообще, что она делает в Ценске, что ее связывает с княгиней,каковы ее дальнейшие планы?

– А вы как познакомились с княгиней? – задал онследующий вопрос.

– Случайно. – Она смотрела на него безмятежно.

«Ну-ну, – подумал он, – уж настолько-то я тебя,голубушка, знаю, случайно ты ничего не делаешь».

– Ну ладно, мы договорились: я не буду вмешиваться вваши дела, а вы поможете мне кое-что прояснить с полковником. Значит, влюбленбез памяти, страшно ревнует, но не требует, как бы это поделикатнее выразиться,немедленного доказательства вашей взаимности?

– Послушайте, – от возмущения она даже привстала сместа, – соблюдайте же приличия!

– Значит, я прав, – удовлетворенно констатировалБорис, – и не нужно делать такое лицо. А теперь скажите, Софи, толькочестно: вас не удивляет его поведение? Этакая нарочитость: романтическаястрасть, любовь к прекрасной даме, платочек на память он у вас не просил?

Она молчала, отвернувшись.

– Прямо роман Вальтер Скотта получается, – ничутьне смущаясь, продолжал Борис. – И не пытайтесь убедить меня, что вы этогоне замечали. Вы женщина умная и наблюдательная. Значит: либо вы с полковникомдоговорились и ведете здесь какую-то свою игру, либо…

– Уверяю вас, что никакой игры мы с ним не ведем и ондействительно меня обожает: уж в таких вещах мы, женщины, ошибиться не можем! Ичто-то он болтал о какой-то причине, но я, признаться, не придала значения…

– Дорогая моя, – Борис поднялся, – дайте мнеслово, что вы не сбежите и будете мне помогать.

– Мне просто некуда идти! – Она пожала плечами.

– А я со своей стороны не собираюсь сдавать васконтрразведке.

– Как я могу вам верить?! – воскликнула она.

– Так же, как и я вам, – любезно напомнилБорис. – А теперь позвольте мне удалиться тем же путем – через окно, нужноберечь вашу репутацию. Хотя, признаться, мне этого совсем не хочется. И чтобынасолить надутому полковнику. – Борис неожиданно схватил стоящую перед нимдаму за плечи и крепко поцеловал в губы.

Поцелуй оказался длиннее, чем он рассчитывал, и он подумалдаже, что если проявит настойчивость и желание остаться, то она не будетпротив. Но неудобно было перед Саенко, да и рискованно, и Борис с сожалениемотказался от этой мысли.

Опять в голове всплыли мушкетеры, и вот уже под ногами земля,и Саенко сердито шепчет, что больно уж долго их благородие разговорыразговаривали.

– Ничего, брат Саенко, – Борис весело хлопнул егопо плечу, – а ты вот погоди только полковнику Горецкому про это говорить,я сам потом расскажу.

По дороге Борис вспомнил, что обещал зайти на квартиру кАлымову, и с сожалением повернул в сторону от дома.

Петр тихонько окликнул его из раскрытого окна. В комнатебыло темно, только мерцал огонек папиросы.

– Я уж думал, что ты спишь. – Чтобы не будитьхозяев, Борис влез прямо в окно, такой способ стал для него привычным.