забрал веревку, достал из кармана еще одну и начал завязывать. Она молча наблюдала за мной. Я передал ей маленькую, компактную версию узла из двух веревок. Она немедленно протянула руку и взяла его.

— Это жульничество. Ты использовал дополнительную веревку. — Тем не менее в ее голосе не было обвинения. — Плоский узел.

— Хорошая девочка. — От моего насмешливого тона ее глаза сузились.

Она швырнула узел мне в грудь.

— Ну, чтобы привлечь внимание моего отца, лучше быть полезной и знать, как помочь на яхте, — пробормотала она.

Травка расколола замороженную крепость Снежной королевы.

— Папа-моряк?

— По крайней мере, раз в год, когда он вспоминает, что у него здесь есть дом, яхта... и дочь. — Ее тон был скучающим, граничащим с горечью.

— Ну, не доставай пока маленькую скрипку2. Некоторые из нас никогда не видели своих отцов, помнишь?

Уинтер склонила голову набок, обдумывая мои слова, а затем кивнула.

— Да. Ты прав. Тебе гораздо хуже, чем мне. — Она протянула невидимую скрипку мне. — Вот держи, можешь взять.

Я кивнул.

— Чертовски верно.

В последующем молчании между нами царила непринужденность. Я не ожидал этого. Большинство людей спешили заполнить тишину. Только не Уинтер ДеЛори. Это напомнило мне о родительском дне в далеком прошлом, когда она оказалась более интересной компанией, чем я мог себе представить. В такие моменты казалось, что в ней живут два человека. Избалованная популярная чирлидерша и тихая, пресыщенная наследница, ненавидящая весь мир.

Тишину нарушило жужжание. В сумочке Уинтер завибрировал телефон. Она достала его и вздохнула, отодвинув от меня экран прежде, чем я успел прочесть сообщение.

— Мама просит меня вернуться. — Еще один вздох. — Наверное, они хотят разрезать торт или что-то в этом роде. Сегодня мой день рождения, — добавила она со всем волнением человека, ожидающего последней трапезы в камере смертников.

Почему-то я даже не удивился. Именно такой реакции на день рождения я ожидал от этой девушки. Я вспомнил, как несколькими часами ранее на кухне готовили специальный торт для кого-то с тяжелой аллергией. Вряд ли этим вечером в частном обеденном зале праздновали два дня рождения.

— Это шестиярусное чудовище, на которое кондитер потратил весь день, — твое? — Я окинул ее беглым взглядом. — У тебя смертельная аллергия, о которой я должен знать?

— А что? Собираешься убить меня? Смерть от корицы. По крайней мере, это был бы приятный способ умереть, — вздохнула она.

Корица. Что-то щелкнуло. Я достаточно часто помогал маме готовить сладкие эмпанадас, чтобы знать, что входит в яблочную начинку. Был ли хоть малейший шанс, что придирчивая принцесса была не такой ужасной, как я о ней думал весь последний год?

Я положил плоский узел ей на бедро.

— С днем рождения, Снежная королева.

Она уставилась на веревку, удивленная этим жестом.

— Верни мне обратно, если собираешься просто выбросить, — предупредил я ее.

Почему я давал этой девушке второй шанс удивить меня после целого года игнорирования, я понятия не имел. Возможно, травка сделала меня щедрым. Или, может, дело было в том, как звезды, казалось, собирались в ее глазах, когда она улыбалась мне, пока мы сидели вдвоем на крыше, скрытые от всего мира.

Ее пальцы проследили форму морского узла, а затем она убрала его в сумку.

— Ты подарил его мне. Никакого возврата. Думаю, это единственный самодельный подарок, который я когда-либо получала. Папа подарил мне новый Amex3.

— Это был мой второй выбор, — пробормотал я.

Она улыбнулась и открыла рот, чтобы заговорить, но я так и не расслышал ее слов.

— Ашер! Что за черт?

Гнусавый голос Леонарда подействовал на меня, как удар под дых. Говнюк-менеджер, и по совместительству, моя головная боль. Он стоял у края крыши. Я не заметил его приближения. Я был слишком отвлечен Уинтер ДеЛори и редкой возможностью заглянуть под маску самой загадочной девушки, которую я когда-либо встречал.

Мы оба вскочили на ноги. Я наступил на окурок, чтобы спрятать его, но было уже слишком поздно. Леонард протянул руку и схватил конверт Уинтер с остатками заначки.

— Какого черта, Ашер? Мисс ДеЛори... я должен рассказать об этом Вашему отцу. Это противоречит правилам клуба.

— Нет, нельзя, — быстро сказала Уинтер, ее щеки вспыхнули румянцем. Она была взволнована. Испугана.

— У меня нет выбора, — сказал Леонард извиняющимся тоном.

Я чувствовал, как в голове Уинтер проносятся мысли. Ее руки задрожали и сжались в кулаки.

А затем ее взгляд прояснился, и она посмотрела на меня, принимая решение. По моей спине пробежало дурное предчувствие. Только, блядь, не это. Давать второй шанс — всегда ошибка. Каждый чертов раз.

Уинтер оторвала от меня взгляд и снова повернулась к Леонарду. Затем расправила плечи и откинула голову назад, вернув себе царственный хладнокровный облик.

Раздался ее голос, решая мою судьбу.

— В этом нет моей вины. Ни в чем из этого... наркотики — его. Они принадлежат Ашеру.

3. Уинтер

Менеджер проводил меня обратно к обеденному залу, всю дорогу извиняясь за то, что сотрудник вышел за рамки дозволенного и повел себя так непрофессионально.

— Ничего страшного, просто не говорите моему отцу.

Я постаралась, чтобы в моем голосе не звучала мольба. В любом случае, я была в безвыходном положении. Если Леонард расскажет папе, он будет разочарован. Если Леонард обвинит во всем Ашера, тот возненавидит меня.

Я привыкла к ненависти и пренебрежению Ашера. Но мой отец? Его любовь ко мне была хрупкой и драгоценной. Редкой. Он был единственным человеком в мире, которому я доверяла, и без четырех визитов в год, которых мне удавалось добиться от него, я не знала, что со мной будет.

Остаток ужина я была подавленной, нервной и дерганой. В голове крутились мысли об Ашере. Вероятно, с ним все будет в порядке. Леонард казался разумным парнем.

— И куда ты сбежала? Ты же знаешь, что невежливо умалчивать о таком? — пробормотал Трент рядом со мной.

Я возилась с куском праздничного торта, снова и снова гоняя его по тарелке.

— Никуда.

— Лгунья. Почему бы тебе снова не придумать отговорку, чтобы мы избавились от стариков на этот раз вместе, — предложил Трент и положил руку мне на бедро.

Его кожа была такой горячей и липкой, что влажный жар просочился сквозь мое атласное платье. Я тут же заерзала, пытаясь избавиться от его прикосновения.

— Пас. Ты не в моем вкусе, — пробормотала я.

Я попыталась незаметно убрать его руку, но он вцепился мертвой хваткой, с силой вонзив пальцы в мою кожу. Боль пронзила всю ногу. Я ахнула,