Показавший как пробраться к врагу, — в него упёрлись серые взгляды, и самый близкий, пустой взгляд, смотрел снизу на профессора, зовя за собой — во тьму, в смерть. — Кто виноват, что ты родилась среди Ниривин? Ты? Я? Мой долг убить всех здесь. Уничтожить каждого врага. Я не могу отвернуться от своего долга. Не могу отказать своему Императору. Я бы хотел сохранить твою жизнь, клянусь, хотел бы…

Ветер забегал потоками дыма, унося их прочь от пепелища. Рассеивалась тьма, что скрывала солдата с лицом профессора. И вновь, он услышал гул, что взвывал в голове десяток лет.

— Дуга добралась и досюда. Не думал, что такое меня испугает. Сломает. Я не знаю, зачем мы всё это делаем. Зачем нужна твоя, все ваши смерти. Даже если вы враги, разве, вы пытались кого-то убить? Почему, я ведь столько раз видел трупы. Столько раз видел взрывы. Слышал. Так почему сейчас?

Дрожащая рука потянулась к кинжалу. Пальцы с трудом обхватили рукоять и застыли: не дёрнуться, не разжать. Ханшэс рванулся назад и вытянул орудие из тела, рухнув в кучу пепла спиной. Зазвенел упавший в стороне кинжал, и струйки тёплой крови с него обожгли руку. Точно взрыв жар пробил тело, а угасшие давно крики врезались в уши. Их слова, мольбы, голоса среди треска пламени давили голову ему, сжимая со всех сторон корчащегося в грязи солдата.

— Я, это я сделал, я сделал! — блеск вдали ударил в его глаза. — Я, я ведь сделал это. Я — убийца.

Сверкнуло чёрное золото в дневном свете, и статная фигура вытянулась над солдатом. Явившийся из тьмы гвардеец навис над единственным живым среди руин. Размытый взор Ханшэса видел жуткий образ, видел пикшет на поясе семиолоида, но не мог замолчать.

— Я… это я… не могу больше… держать…

— Довольно, командир отдал личное распоряжение, — произнёс гвардеец, перебирая четырьмя руками окровавленное лезвие. — Ваш кинжал. Видимо, девочку добили Вы. Такое пугает, но, судя по травмам, другого быть не могло.

— Я больше не могу… не должен. Хватит оружия.

— Профессор, — за размытыми фигурами родилась одна, знакомая и до боли чужая. — Я буду ждать Вас в центральном корпусе. Через сутки. Вы выживите, хоть явно и получили ожоги.

— Вы… вы… командир, — дыхание сбилось, отяжелевшая грудь едва поднималась. — Это моя вина.

— Довольно профессор. Многое произошло. Остальным займёмся мы, Вы более не должны ничего, — командир Шазол двинулся рядом, пока переносчик неспешно повёз тело солдата к транспортнику. — Вас обследуют немедля. Похоже, живых здесь больше нет.

Он на миг закрыл глаза, затянув мир чернотой. Не тьмой, ужасом. Сомкнутые веки открыли взору поля горелых тел, что растянулись перед ним. Упали под ноги солдату, что убил их. И поле то росло, заслоняя свет всякой звезды. Угасла первая, вторая. Померкли дальние, и свет растянулся тонкой блёклой полосой, дрожа кругами в темноте.

Глаза распахнулись. Вокруг звенели десятки развешенных внутри борта приборов. Возле Ханшэса остался один гвардеец, сквозь шлем уставившийся на иномирца.

— Командир желал убедиться, что Вы останетесь в живых.

— Боюсь, я ещё жив.

— Он также просил узнать, если нужно оказать какую-либо помощь.

— Помощь? — усмехнувшись, Ханшэс повернулся на кушетке. — Здесь уже ничем не помочь.

В миг, когда слуга Сашфириш скрылся с места катастрофы, на окраине системы Лициум блеснули несколько десятков синих огней. Тормозные двигатели огромных крейсеров сияли уже не первые сутки, сбавляя скорость космического флота на его пути к планете Нирдалон.

* * *

Несмотря на случившееся днём ранее, командир Шазол был крайне спокоен. Он говорил кратко и сдержано, даже сдержаннее обычного. Весь вечер семиолоид сидел, скрестив четыре руки перед собой, и говорил не с врагом, а со своим старым другом.

Прошло пять суток с того момента, но некоторые фразы и вопросы ещё звучали в голове Ханшэса. «Вы знаете, почему совершили нападение?», «Может ли это быть атакой врага, и если так, как они прошли через систему слежки?», «Профессор, теперь планета ослабнет, я не желаю думать, что война дошла досюда», «Профессор, я Вам верю».

Оставался один вопрос: покинет ли командир город и планету? Главной жертвой нападения стал Фга-Аци. В результате смерти сэшеналя чужой системы на своей территории, местный правитель, Дифтилтон, обязан был направить часть собственных сил для поддержания порядка в обезглавленных мирах. Таков закон Ниривин, и таков был план при разработке стратегии Сашфириш.

Когда часть Гвардии покинула Нирдалон, космическая армада уже замедлилась до 5–6 % от скорости света, миновав границу зоны обитаемости. Скоро корабли будут видны с планеты, и тогда всё окажется в руках армии.

Плоские крыши пустовали под вечерним небом, не ведая о летящей к ним угрозе. Обходя заграждения и возведенные за пару дней блокпосты, горожане двигались через громады шпилей по мостам в свои дома.

Пройдя приггельный, а затем и полный растительности лефгринный районы, Ханшэс вышел за черту города. Дорога перед ним делилась на несколько уходящих в гору троп. Он ступил в одном из направлений и двинулся к вершине через дробленые тени сине-зелёных деревьев. Тёмная листва, склонённая к усыпанной камнями земле, дёргалась на ветру, с каждым шагом хлеставшем Ханшэса по спине.

Он шёл уверенно, хоть и впервые направился по этой дороге. Путь оказался небывало лёгким: сама тропа, какое-то время, двигалась вместе с ним, подстраиваясь под неспешный темп. Спустя час пути, Ханшэс взглянул на небо, где среди пурпурно-розовых полос уже рождались ярчайшие звёзды, и прорезался полумесяц. Свернув на одной из скал, шпион вышел к усеянному поникшими деревьями утёсу, своей ровной формой напоминавшему космодром.

Теперь, после долгих лет в глубинах города, Ханшэс мог осмотреть его целиком. Мрачные башни в центре делили мир на части, упираясь шпилями в розовеющие облака. Вдали поблескивал океан, казавшийся иллюзорной полосой на стыке с небом.

Файгрос чем-то походил на военную базу. Полный жизни центр, что окружен приггельным районом для защиты, а вокруг того возведён лефгринный, точно полигон для обстрела без лишних жертв. Сам город укрывали горы, уходящие в единственный на планете океан.

Смотря на их синеющие пики, Ханшэс вспоминал родной мир. Местный космопорт лежал рядами плоских платформ, протянутых среди скал. Едва ли на равнинной местности родной планеты солдат видел подобное. Светло-зелёные хвои укрывали три далёких материка, разделённых зелёными океанами. Города же часто возвышались над бескрайней водой. В детстве Ханшэс не слышал шелест листвы и не видел пик, уходящих под облака, лишь оглядывал пушистые берега возле океанов, за которыми тянулись рыжие пустыни и бесчисленные каньоны.

Вечерело. Тёмные скалы упивались последним светом, скрывая в тени протянутые строения.